Дмитрий Олегович и тот туда же: «Злата, что у тебя случилось?»

Артём у меня случился, Артём! Стоило забыть о том, каким он может быть гадом, как он тут же напомнил. Ну, теперь не забуду. Ему не девушка нужна, а шлюха на поводке, вот кто! Сказал — к ноге, и прибежала. Велел раздвинуть ноги — раздвинула…

Краем глаза замечаю знакомый силуэт. Поворачиваюсь — Артём! Только не тот, который мой, а другой — старший… Которого про себя называю исключительно поддонком — и никак иначе.

«Что он здесь делает? Лишь бы меня не увидел…»

Подумываю, стоит ли забраться под стол, чтобы избежать встречи, и не успеваю. Он поворачивается, сразу узнает и идет прямо к моему столику.

Хочу уйти, но не могу даже сдвинуться с места. Тело цепенеет.

— Ах, вот ты где… Маленькая сучка! — шипит он, подойдя к моему столику. Без приглашения садится.

Тут же отмираю, собираюсь уйти, но не успеваю. Он больно хватает меня за руку, заставляет сесть обратно.

— Что вы хотите? Как вы меня здесь нашли?

— В твоем офисе сказали, где обедаешь… Теперь замри и слушай! По-моему, ты забыла, кто ты! Забыла?! — его слова сочатся злобой, но говорит он тихо, чтобы никто, кроме меня, не расслышал.

— Что вы имеете в виду?

— Сказал, молчи! Ты принадлежишь моему сыну, сучка! Артём выкупил тебя у меня, поэтому теперь ты его с потрохами, так какого же черта ты ерепенишься?!

Эта информация категорически не хочет умещаться в моем мозгу.

«Он выкупил меня?!»

— Но он не сказал…

— Значит, не хотел говорить. Хотел с тобой по-доброму, но ты, конечно, не оценила, тварь паршивая! Еще смеешь мотать ему нервы, когда он так благородно себя с тобой ведет. Возвращайся к нему сегодня же и веди себя как послушная дрессированная мышь! Я проверю… И только попробуй еще раз от него уйти!

Он продолжает с силой сжимать мое запястье и смотрит на меня таким ненавидящим взглядом, что мне хочется исчезнуть, просто раствориться в воздухе.

— Если ослушаешься, — продолжает он шипеть, — сдам тебя твоей семейке с потрохами! Между прочим, тебя продавали с гарантией! Я ведь могу еще раз позвонить твоему дяде! Денег за тебя никто, понятное дело, не вернет, но уму-разуму точно научат! Вколотят тебе этот разум ремнем, кулаками, а может, чем еще… Ты поняла меня?!

Вот тут мне становится по-настоящему страшно. Сижу ни жива ни мертва, даже моргнуть боюсь.

— Да… — еле шепчу на выдохе. — Не звоните дяде…

— То-то же! И чтоб о моем визите Артёму ни слова! Уж слишком этот дурень о твоих чувствах печется. Чтобы слушалась его, пылинки с него сдувала, это понятно?! Чтоб полный комплект… А когда позовет замуж, пойдешь как миленькая, и всю жизнь ему будешь послушной и верной женой!

— Он не позовет, он не хочет жениться, — зачем-то бубню в ответ.

— Позовет, еще как позовет, по глазам видно, дорога ты ему. Хотя непонятно, что в тебе нашел... Как по мне, так ты дура дурой! Еще она от моего сына нос воротить будет… Шваль малолетняя, да если бы не мы, сгнила б в нищете!

Он в последний раз с силой сдавливает мою руку, резко отпускает ее и уходит. А я еще долго сижу на месте — встать просто не в состоянии, слишком трясутся колени.

Тот же день:

20:30

Артём

Подъехав к дому, еще некоторое время просто сижу в машине, тру лицо руками, пытаюсь хоть немного прийти в себя. Я вымотан, морально буквально выдоен до капли. Не осталось во мне никаких чувств и эмоций. Ничего не осталось, меня не осталось.

Она так и не позвонила. Просто расписалась в том, что я ей как собаке пятая нога. Не нужен, не желаем, не любим…

Еще и на работе сегодня не всё ладилось, точнее не ладилось практически ничего.

Слышу в кармане активное жужжание, тут же вытаскиваю трубку, смотрю на экран и в который раз за сегодня чувствую глубочайшее разочарование.

— Да! — почти кричу на своего креативного менеджера, который, кстати, еще на работе, как и некоторые другие сотрудники. Доделывают забракованный мной проект, видно, звонят с отчетом о проделанной работе, как я того и просил.

Выхожу из машины. Пока иду в подъезд, мой сотрудник успевает вылить на меня добрый пласт информации. Захожу в лифт, и связь пропадает.

— Да чтоб тебя! — рычу на трубку, хоти и понимаю — сам виноват. Знаю ведь, что в кабинке связи нет.

Когда выхожу на своем этаже, тут же набираю номер заново. Поворачиваюсь к своей двери, и в этот момент телефон выскакивает у меня из рук. Он падает на пол, защитное стекло тут же покрывается сеткой трещин, но я этого даже не замечаю. Мой мир сужается до одной лишь Златки, которая поджидает меня на лестничной площадке у окна. Смотрю на девушку и не верю, что она реальная, что она правда здесь.

Златовласка почти сразу отделяется от стены, подходит ко мне, заглядывает в глаза и начинает говорить именно то, что я целый день хотел от нее услышать:

— Артём, прости меня, пожалуйста! Я сделаю всё, как ты хочешь… Я обидела тебя, прости…

Она хочет сказать что-то еще, видимо, заготовила целую речь. Только зря старалась, эта речь мне не нужна.

Мой голос резко хрипнет:

— Не надо, не извиняйся!

— Но разве ты не этого хотел?

Беру ее за руку, подношу пальцы к губам, целую.

— Я от тебя любви хотел!

— Любви?

— Да, любви! Я люблю тебя, Злата! Я очень тебя люблю! Мне кажется, я больше не могу без тебя жить!

Она смотрит на меня своими огромными глазищами, что-то хочет сказать и не может… Замечаю, как ее глаза влажнеют.

— Ну не надо, не плачь… Просто скажи, что ты тоже меня любишь, и всё!

Мое сердце пропускает удар, два, три... и наконец я слышу так сильно нужное мне сейчас признание:

— Люблю…

Примерно через час после примирения:

Артём

— Скажи мне это! Я хочу еще раз услышать!

— Я тебя люблю, Артём! — который раз за сегодняшний вечер шепчет мне Злата.

Я прижимаю ее к себе и млею от удовольствия. На моей красавице, как и на мне, не осталось и лоскута одежды, всё валяется бесформенной грудой у кровати. И сегодня нам одежда стопроцентно не понадобится. Не собираюсь даже на секунду выпускать Златку из рук. Этой ночью она вообще вряд ли из-под меня выберется.

— Теперь скажи другое! — требую.

— Я никогда больше тебя не брошу!

— Почему?