я и бесплатно, а не ваши молчи-молчи за свою непомерную смершевскую зарплату с боевыми надбавками.

— Что здесь? — Такэда вытащил из конверта несколько первых страниц характерного желтоватого цвета с орденами, профилями императоров и огромными стилизованными иероглифами в заголовке. — Тэйкоку но юнге? Воля Императора? Спутник имперского каботажника? Что это за подборка янтарных страниц, Зинаида Юлисовна?

— Небольшая шарада, — журналистка коварно улыбнулась. — Дружеская. С очень нужной вам отгадкой. Если вы или ваши бездельники с малиновыми околышами поймёте, что всё это значит, и справитесь раньше, чем судно оставит порт — я добровольно покину борт, даже если мне придётся делать это вплавь. Если нет — с меня так важный для вас ответ. Всё нужное тут есть, я лично проверила. Ну что, командир, достаточно ли у вас силы юности для такой ставки?

— Вообще-то, — ухмыльнулся в ответ ей Такэда, — на моём рабочем столе пылится утренняя шифровка уровня штаба флота с текстом примерного содержания «Взять на борт, по возможности оказывать содействие». Но теперь, когда вы предложили боярское пари, я с удовольствием его принимаю. Вам покажут временное место в кубрике, Зинаида Юлисовна, но я искренне надеюсь, что возиться с распаковкой багажа не придётся.

— С огромным удовольствием вас расстрою, Такэда-сан, — Кривицкая совершенно хулигански подмигнула и повернулась к выходу с мостика. — До скорого, надеюсь, очень долгого и очень плодотворного нашего сотрудничества.

Такэда вежливо кивнул и хранил молчание, пока эскорт не проводил нежеланную гостью с мостика. Затем он всё же пересмотрел содержимое конверта. Всё то же самое. Стопка имперских газет за прошлые месяцы, в которых на первый взгляд не публиковали ничего, кроме одобренного министерством дезинформации беззубого и безликого пропагандистского материала.

— Командир, всё действительно так плохо? — вполголоса осведомился Харальд Катори.

— Всё ещё хуже, — откликнулся Такэда. — Не стоит вестись на её ум и безобидную внешность. Эта гиена пера с радостью выроет и обнародует любой залёт наших золотых девочек. И уж кому ещё, как не всем здесь присутствующим, знать, что ей для этого даже особо трудиться не придётся!

— О, — Харальд Катори скривился. — Вот как.

— А узнаю, что кто-то дал ей интервью, — повысил голос Такэда, — разжалую и посажу!

Если на мостике кто и удивился такой эмоциональности командира, любые сомнения эти люди благоразумно сохранили при себе.

— Что ж, минна-сан, я вас ненадолго покину, — Такэда улыбнулся каким-то своим мыслям. — Иногда минус на минус — это не два минуса, а один плюс. Самое время проверить, насколько это работает с неприятными людьми, не так ли?

Нужного ему человеку Такэда нашёл в подпалубных мастерских. Верный дворецкий аристократического семейства Тояма, Калеб Эффиндопуло безропотно трудился на грязной и неблагодарной работе за слесарным верстаком. Но даже там измазанную в масле ветошь и проволочный ёршик он держал словно приборы на званом ужине.

— Калеб-сан, разрешить вас прервать, — первым начал Такэда.

— Такэда-доно, — бесстрастное лицо дворецкого не выдавало никаких эмоций, но что нежданный визит командира не сулит ему ничего хорошего, он понял верно.

Разумеется, Такэда с огромным удовольствием оправдал его опасения.

— Калеб-сан, — вкрадчиво начал он. — Вам что-нибудь говорит имя Зинаиды Юлисовны Кривицкой?

— Щщибаль! — на инструментальном столе негодующе звякнули инструменты. — Такэда-доно, пожалуйста, скажите мне что она…

— На борту, — закончил Такэда. — В связи с чем я решил, что ваши таланты всё же достаточно хороши, чтобы заслуживать некоторого служебного повышения.

— Нет, — дворецкий попытался отойти на шаг и встретил на полдороге верстак. Снова негодующе звякнули инструменты. — Пожалуйста, Такэда-доно. Айвен Иванович… Девой озёрной… Аримасэн… хранительницей нашей…

— Поздравляю, — Айвен демонстративно похлопал дворецкого по рукаву матросской робы. — С этого дня вы ударной полусотни особого материального обеспечения урядник. А ваша единственная подлинная боевая задача доведёна лично командиром, то есть мной, и в устном порядке. То есть, сейчас. Вы сведёте последствия от пребывания лучшей журналистки «Москвы сбоку» на судне к абсолютному допустимому минимуму для борта и экипажа.

— Я могу поторговаться, Такэда-доно? — осторожно спросил дворецкий.

— Списки на экипаж не утверждены, — согласился Такэда. — В моих полномочиях назначить близняшек Тояма с временным повышением головами красного и чёрного стационарных отрядов. Хотите вывести их сейчас из-под удара — я приму и пойму ваше решение.

— Благодарю вас, Такэда-доно, — Калеб улыбнулся. — Но в этом случае юные госпожи сами меня сожрут. Без соли. Признаться, я куда больше думал о травматических несчастных случаях без летального исхода, которые помогли бы сделать невозможной дееспособность нашей общей проблемы на борту.

— Исключено, — с явным сожалением произнёс Такэда. — У неё слишком много должников в золотой сотне.

— Похоже, это будет интересная работа, Такэда-доно, — согласился Калеб Эффиндопуло.

— Я уже видел, как вы завариваете чай и меняете прожжённые стволы, — Такэда улыбнулся. — Но если бы вы умели только лишь одно это, вы бы не стали дворецким золотой сотни. Покажите мне свои настоящие таланты, Калеб-сан. Боги мне свидетелями, для этого самое время!

Глава 16

Подводник и экзотическая кулинария.

«Он направил револьвер в сторону моря и нажал собачку. Последовал оглушительный выстрел, и одновременно механизм выбросил горячий дымящийся патрон вбок, вдоль палубы».

Перевод одной классической книги о южных морях.

На «малом вперед», в режиме подзарядки, да еще с дифферентом на корму, «Имперец» в надводном положении выдавал даже не паспортные пять узлов, а ближе к трем. Но и в таком режиме мощности громадных дизелей вполне хватало, чтобы при закрытых люках и заслонке «хобота» обеспечить качественный сквозняк через всю подводную лодку — начиная от верней пары носовых торпедных аппаратов, сквозь трубы которых свежий воздух сейчас и поступал.

Фон Хартманн отлично понимал, что изрядно рискует — находясь в глубине вражеских вод, всплыл в надводное положение, да еще выгнал на палубу почти весь личный состав, оставив на постах лишь минимальную вахту. Но, во-первых, носовой отсек действительно нуждался в радикальном проветривании. А во-вторых, дать личному составу хоть немного расслабится перед обратной дорогой тоже стоило — в этом пункте они с доктором в кои-то веки совпали мнениями.

Тем не менее, спокойствия фрегат-капитану это понимание не добавляло. Как и завистливые взгляды, которыми дежурная вахта периодически награждала резвящуюся на палубе толпу. Поймав очередной такой взгляд Ярослав не выдержал.

— Старший матрос Тимохина!

— Командир?! — от испуга девчонка чуть не выронила тяжеленный бинокль и Ярослав почти устыдился своего «педагогического порыва». Но именно что «почти». Оправить эту испуганную девчушку с веснушками и двумя косичками в настоящую школу на другом берегу океана он все равно не мог. Только помочь выжить здесь и сейчас.

— Старший матрос Тимохина, расскажите, что, по-вашему, — фрегат-капитан поднял палец, — делает