и неправильным. Хотя белые волосы, черная, как душа интенданта, кожа остались на месте и даже длинные уши совершенно неуставным образом высовывались из-под каскетки.

— А вы неплохо говорите на имперском…

— Анга, — гостья протянула руку через стол и фон Хартманн осторожно пожал на удивление горячую узкую ладонь, — мое настоящее имя вам лучше не пытаться произносить, команда решит, что вы демона призываете. Ваш язык выучить проще… я еще в миссионерской школе отличницей была, ну а на первом курсе университета акцент пропал окончательно. Большая практика творит чудеса…

— Университета…

— Императорский Девяти Праведников, дважды опора Янтарного трона ну и далее насчет святой благодати и прочего, — пренебрежительно взмахнула ложкой Анга. — Этнографический факультет. Правда, закончить так и не успела, началась эта дурацкая война и меня со второго курса… как это правильно сказать… а, загребла военно-морская разведка. У Империи традиционно плохо налажена работа с нами, коренными жителями Архипелага. Собственно, вас выручает лишь то, что у Конфедерации с этим еще более отвратительно.

Ярослав сделал вид, что поглощен розысками кусочков мяса в лапше. По его личным впечатлениям, в мирное время работа Империи с островитянами заключалась в скупке у матрон рабочей силы для шахт и плантаций, а во время войны — вербовке в «силы самообороны», обычно посылаемые в места, куда и штрафников отправлять считалось нерациональным расходом кое-как обученного боевого мяса. При этом остроухие в имперском «молитвеннике интенданта» проходили как «подразделения четвертой категории снабжения», то есть получающие оружие позапрошлой войны, боеприпасы со сроками хранения, просроченными в прошлую войну и какую-то еду. Разумеется, если система снабжения не оказывалась перегружена более срочными запросами.

Судя по тому, как худосочная с виду аборигенша выскребала свою миску, в занятой Конфедерацией части архипелага её близкие и дальние сородичи тоже особо не жировали.

— Перед большой охотой трюм надо набить доверху, — Анга, наклонив голову, чуть развернула ухо. — Лопай быстрее, командир, потом не получится. Звери приближаются, твои жрицы воды уже слышат их топот.

Прежде чем фон Хартманн сумел переварить сказанное остроухой, из-за переборки выглянула голова в мятом берете.

— Командир… Рио-Рита просит подойти.

— Сейчас, — Ярослав с нарочитым сожалением отставил полупустую миску. На самом деле он был рад поводу совершить маневр отхода. Фрегат-капитан ранее не причислял себя сторонникам расового превосходства, но сейчас находиться в одном отсеке… да что там, на одной подводной лодке с островитянкой было… неуютно. Анга, хотя и наряженная в форме офицера флота, оставалось чужой, а от её странного, чуть пряного запаха в голову поневоле лезли всякие мысли, что эта хрупкая с виду девушка может алюминиевой ложкой перебить весь экипаж «Имперца» с той же легкостью, как выскребла ею миску. Просто потому, что её вдруг вбредет в голову принести жертву своим языческим божкам, которые здесь, на Архипелаге, совсем не выглядят полузабытыми страшными сказками.

С другой стороны, зло подумал Ярослав, принести нас в жертву Великому Осьминогу или Праматери Акуле нас может практически любая из экипажа. Полсотни человек равно полсотни способов подохнуть.

— Что случилось?

Вопреки более «легкомысленному» прозвищу из двух девушек-акустиков как раз Рио-Рита всегда казалась фон Хартманну не по годам серьезной и обстоятельной. Вот и сейчас, прежде чем ответить, она закончила вращать верньер подстройки, секунд пять сосредоточенно вслушивалась в звуки океана и лишь затем оглянулась на Ярослава.

— Множественные шумы по правому борту, командир. Пеленг три-ноль, три-пять, дистанция пока не берется…

— Принял, — фон Хартманн сделал шаг назад и оглянулся на Верзохину, — навигатор, мы где?

— Два тридцать три южной широты, сто тридцать двенадцать восточной долготы, — отчеканила мичман… — По данным штаба, здесь может проходить один из маршрутов местного каботажа конфедератов.

— Значит, конвой, а не боевая эскадра, — Ярослав даже не заметил, что произнес это вслух. — Так… Боевая тревога. Дизелям стоп, погружаемся на пятнадцать саженей.

Он посмотрел на замершую возле торпедного вычислителя Герду Неринг. По-хорошему, обоих лейтенантш надо бы уже натаскивать не только вахты стоять, но и атаковать. Но… пока что у них опыта шиш да ёрш, две атаки… вернее, полторы, потому что торпедирование берегового сортира и считать-то стыдно. А на конвой они вообще в первый раз идут. И к тому же…

— Старшего торпедиста в центральный пост!

Если «тренировочное» пребывание в задраенном отсеке и сказалось на Эмилии Сюзанне фон Браун, то внешне это почти не проявилось. Разве что косички в этот раз ялик-мичман заплела не лентами, а более практичными резинками.

— Прибыла по вашему прика…

— Дорогая фон Браун, — в голове у Ярослава уже начал тикать хронометр и от этого фрегат-капитан, зная за собой привычку частить «на нервах», сейчас говорил даже медленней обычно. — Сейчас мы выйдем в атаку на вражеский конвой. И в этот раз я хочу точно знать, с какой скоростью и куда отправятся торпеды. Мои торпеды. Если этого не случится… и если мы выйдем из этой атаки живым, то даю вам слово офицера глубинного флота, я добьюсь не просто вашего списания на берег… я сделаю все, чтобы вы никогда не подошли к торпедам ближе, чем на милю. Вам понятно?

Красная, словно после хорошей бани, Эмилия молча кивнула.

— Что с заряженными сейчас торпедами? Вы в них ковырялись?

— Я их… — фон Браун сглотнула и шепотом закончила фразу, — проверяла.

— Проверяла, — так же тихо повторил Ярослав. — Хорошо. Какие же результаты вашей… проверки?

— Вот! — ялик-мичман протянула листок. Обычный, в мелкую клеточку, из школьной тетрадки, с шестью строчками неровной карандашной скорописи.

И вот в этот момент нарочитое спокойствие фрегат-капитана дало сбой.

— Шестьдесят четыре узла?!

— Командир… — Эмилия сняла очки, — я готова ответить за каждую цифру на этом листе. Головой. Торпеда в четвертом аппарате даст шестьдесят четыре узла на пятнадцать верст. Если этого не будет, можете хоть расстрелять меня перед строем сразу после атаки.

— Сразу после атаки нас всех будет кому расстреливать, — фон Хартманн вернул бумажку торпедистке. — Передайте лейтенанту Неринг, пусть введет эти данные вместо штатных. И… молитесь.

— Я не умею, — вздохнула Эмилия, — у нас в семье было как-то не принято…

— Значит, самое время научиться. Под глубинными бомбами атеистов не бывает.

Спустя несколько минут уже сам Ярослав испытывал острую потребность обратиться то ли к богам, то ли к противоположному лагерю. Качающийся между волн сторожевик хоть и напоминал силуэтом хорошо знакомый тип «Войсковый старшина», но явно был длиннее и больше. Наверняка он читал про него… в училище данные о конфедератских новинках приходили вполне регулярно… но все же одно дело просто проглядеть рассылку, а другое — намертво забить в память, так, чтобы безошибочно узнавать в заливаемый волной перископ с