Через несколько минут машина остановилась возле низкого белого здания, которое оказалось тюрьмой. Кендрика заперли в камеру, не развязывая.

Лежа на полу, он видел, что в камере только одно зарешеченное окошко, через которое даже голову не просунуть, и находится оно под потолком на стене, предположительно внешней. Где-то дальше по коридору разговаривали невидимые солдаты, и через минуту двое из них показались из-за угла. Как и все прочие, они были в форме с крестом.

Один направил автомат в голову Кендрику, другой тюремщик просунул сквозь решетку что-то вроде мобила, и вдруг путы Кендрика ослабли. Через секунду он сумел вытащить из веревок руки и ноги.

Солдаты пошли дальше, а он застонал от боли, когда стало восстанавливаться кровообращение. Скорчившись на кафельном полу, он будто ощущал все тысячи синяков и ушибов сразу. «Наконец-то свободен», - подумал он мрачно.

Уставившись на дверь камеры, он стал слушать. Но не услышал ничего, кроме взвывающих двигателей самолетов на старте.

Уверившись, что солдаты вроде бы в ближайшее время не появятся, он шагнул вперед и осмотрел замок на двери, уже раньше про себя отметив, что замок электронный.

Кендрик покачал головой. Эти люди что - идиоты? Лучше бы им было оставить его запертым в багажнике. Как будто они хотят, чтобы он сбежал. Что ж, он будет более чем счастлив сделать им такое одолжение.

Kендрик пригнулся к замку - гладкая продолговатая стальная коробка, которой не нужно замочной скважины, - потрогал ее пальцами, закрыв глаза, слушая ее электронные импульсы.

И ничего не услышал. Нахмурил лоб, прижал обе руки к поверхности. Все равно ничего - дверь решительно осталась запертой. Чувствуя бегущий по спине холодок, Кендрик с размаху основанием ладони ударил по замку и свалился, ругаясь и катаясь по полу.

С усилениями или без них, но больно же!

Изобрели наконец лаборокрысоустойчивый электронный замок.

Прошло еще часа два. Кендрик провел их, вытянувшись на узкой складной кровати, закрепленной цепями на стене. Потом вернулась Хелен в компании Харденбрука и нескольких солдат. Увидев медика, Кендрик вскочил на койке.

На этот раз Хелен тоже была в боевом снаряжении, и на гимнастерке - вышитый крест как раз над сердцем. Харденбрук избегал взгляда Кендрика, а вот она разглядывала его беззастенчиво.

- Не понимаю, почему я вообще должен в этом участвовать, - продолжал ныть Харденбрук, когда они с Хелен остановились возле камеры.

- Потому что я так велела, - одернула его Хелен. - Тем более, - добавила она, продолжая разглядывать Кендрика через решетку, - все, что он знает об усиленных, нам пригодится. Правда, мистер Галлмон?

Кендрик внутренне сжался, представив себе, что с ним будет, когда они выяснят простой факт: он обо всем об этом знает меньше, чем они.

Он не отвечал, и Хелен, пожав плечами, достала какой-то пистолет, просунула через решетку и выстрелила. Кендрика резко кольнуло в руку - он посмотрел и увидел воткнувшийся в кожу короткий дротик.

Наркотик быстро парализовал мышцы, но сознание даже не помутнело. Кендрик свалился с кровати на пол, беспомощно глядя, как отпирается дверь камеры.

- Что ты знаешь про технологию нулевой точки? - задала вопрос Хелен.

- Про что?

- Технологию нулевой точки, на борту «Архимеда», - повторила она нетерпеливо.

- Ничего, - правдиво ответил Кендрик.

- Он говорит совершенно искренне, - послышался голос Харденбрука.

Пауза.

- Не знает?- раздраженно бросила Хелен. - А что же этот мудак вообще тогда знает?

Харденбрук ответил почти извиняющимся голосом:

- Конечно, он много чего знает такого, что не хочет говорить. Но с тем средством, что вы ему загнали, иногда надо думать, как задать вопрос. Контекст? - спросил он.

- Питер Мак-Кован мне рассказал про все остальное, - ответил Кендрик. - Он мне рассказал о Светлых, как они нашли путь к концу времен.

Шелестящие шорохи. Он поднял глаза, сидя на стуле, куда его бросили, глядя на лица своих тюремщиков. В темноте неподалеку затаился еще один солдат.

- Кто такой Питер Мак-Кован? - прозвучал резкий вопрос Хелен.

- Мой друг. Он со мной говорил, когда я лежал запертый в багажнике.

Снова краткое молчание.

- Расскажи про этого своего друга.

- Он погиб в Лабиринте.

- Блин!

Хелен закрыла глаза рукой, снова и снова повторяя почти про себя: «Блин, блин…» Потом взяла себя в руки.

- Ладно, начнем сначала. Кто такие Светлые?

- Они живут на «Архимеде». Дрегер их придумал, чтобы они нашли Бога. Я…

Его качнуло волной тошноты, он услышал собственный стон.

Кто-то рядом забормотал что-то себе под нос, быстро, как будто молитву, - тот солдат, что стоял за ними. Вид у него был такой, будто он плачет. Хелен что-то ему рявкнула - что именно, Кендрик не разобрал. Когда она обернулась снова, глаза у нес светились.

- И это так они себя называют - Светлые? - Да.

Теперь она повернулась к Харденбруку. Тот стоял, прислонясь к стене, сложив руки. На улице уже наступила ночь, и слабый свет луны лился в высокое окошко под потолком.

- Надо будет еще вколоть ему ингибитора, только другого, - предложил Харденбрук. - Его усиления вывели почти все, что мы ему уже вводили. Потому-то он и может столько не выдавать.

- Надо - введите, - нетерпеливо ответила Хелен. Харденбрук шагнул вперед, Кендрик ощутил легкий укол

в руку, и онемение охватило не только мускулы, но и мысли.

- Итак, - бодро начала Хелен, как учительница перед детсадовской группой. - Очевидно, ничего нового о точке ноль он не знает. О'кей… так как давно вы знаете про «Архимед»?

- Что про «Архимед»? - не понял Кендрик.

- Что угодно, мистер Галлмон.

- Я только знаю, что Бадди говорил про то, что мне снилось насчет того, чтобы найти Бога в конце времен. Кэролайн что-то понимала, но вы ее взяли. Другие думают, что будут жить вечно, если туда попадут.

На лице Харденбрука читалась неуверенность, а у Хелен лицо стало горячечное, почти экстатическое. И что-то она шептала про себя, казавшееся молитвой.

- Бред сумасшедшего и чушь, - сказал Харденбрук. - Причем тут оружие с технологией нулевой точки?

- Заткнись, - велела ему Хелен. - Это важно.

- Видит бог, иногда мне кажется, будто вы все вправду в эту чушь верите. - Харденбрук воздел руки, будто готов был волосы на себе рвать. - Нам же не про религию нужен разговор, мы ищем оружие победы!