Впрочем, стоило этой мысли зародиться, как Катон тут же выбросил ее из головы. Он знал Вителлия достаточно хорошо и понимал, что префект не допустит такого удара по своей репутации. Бывало, высокопоставленных командиров отправляли в ссылку, а то и на казнь за оплошности меньшего масштаба. У Вителлия не было выбора: он вынужден был продолжать кампанию, хотя обстоятельства теперь складывались явно не в его пользу. Префект должен был привести своих людей к победе — либо к поражению и смерти. Для всех них существовали только две эти возможности, об отступлении не приходилось и помышлять.

Катон молча взирал на то, как в отдалении огонь поглощал бирему, и его наполняло тяжелое, мрачное предчувствие. Угрюмое настроение лишь усугубилось после того, как, ближе к вечеру, дозорный с мачты прокричал, что видит землю. Для него было очевидно, что даже благополучная высадка на берег всего лишь обозначит собой начало следующей, еще более опасной фазы проводимой Вителлием кампании.

Вителлий уставил палец вперед.

— Центурион Катон, каков был смысл той задержки, которую ты устроил?

— Командир?

Катон стоял навытяжку перед столом префекта в командном шатре. Сидевшие вокруг на табуретах старшие командиры внимательно и настороженно следили за происходящим.

— Не прикидывайся дурачком, юноша! Там, на море, во время стычки ты увел из строя половину моих трирем.

— Командир, мы должны были спасти легкие суда. Без нас неприятель порвал бы их в клочья.

— Возможно, но мы упустили шанс захватить Телемаха и закончить эту операцию одним ударом.

— Командир, у нас ведь даже не было уверенности в том, что он действительно находится на той триреме. Ведь в конечном счете он просто использовал ее как приманку, чтобы увести наши лучшие корабли от остального флота.

— Это все догадки, центурион. А тебе не приходило в голову, что атака на биремы могла быть маневром, призванным отвлечь значительные силы от защиты моего флагмана?

Катон пожал плечами.

— Командир, на войне все мы рискуем. В любом случае «Гор» и оставшиеся с ним рядом суда вполне могли отбить любую атаку. По моему убеждению, главная опасность грозила нашим биремам.

Вителлий смерил его злобным взглядом.

— По «твоему убеждению»? Здесь тебе не дискуссионное общество, а императорский флот. Каждый обязан выполнять приказы вышестоящих, а не вытворять что ему вздумается.

— Прошу прощения, командир. Я проявил инициативу, а с твоей стороны никаких отменяющих ее распоряжений не последовало. Кроме того, не приди эти триремы на помощь остальным кораблям, наши потери были бы гораздо выше… — Катон выдержал паузу, чтобы придать весу последним словам, и закончил фразу: — …чем имеющиеся.

Губы Вителлия сжались в тонкую линию. Он обвел взглядом командиров и увидел, что не только Макрон, но и большинство из них кивают, явно соглашаясь с молодым центурионом. Неизвестно, чем бы это закончилось, но снаружи раздался голос часового, а потом в шатер, сдвинув полог, нырнул писец со связкой табличек под рукой. Выпрямившись, он подошел к префекту, отсалютовал и доложил:

— Список потерь, командир.

Писец протянул таблички Вителлию, и тот махнул рукой, давая Катону понять, что разговор окончен. Пока префект просматривал список, Катон и остальные командиры сидели в молчании. Все они были вымотаны, поскольку даже после того, как, ближе к вечеру, корабли достигли залива, отдыхать особо никому не пришлось. Сначала им пришлось проплыть около мили вдоль берегового изгиба и обогнуть скалистый, окруженный нагромождением камней мыс, прежде чем взору открылось побережье, поросшее кустарником и чахлыми деревцами, к которому вплотную подступали крутые, поросшие густым лесом холмы, тянувшиеся в обе стороны, сколько мог видеть глаз. Недалеко оттуда находилось давно заброшенное поселение, развалины которого ныне мало отличались от простого нагромождения камней.

В то время как триремы встали на якорь на некотором расстоянии от берега, мелкие суда были вытащены на берег, после чего команды немедленно приступили к разгрузке припасов и снаряжения. Отряду морской пехоты под началом центуриона Макрона выпала нелегкая задача возвести возле мыса укрепленный лагерь. В отличие от легионеров бойцы, служившие на флоте, не имели навыка фортификационных работ, так что Макрон буквально выходил из себя, в то время как его люди надрывали спины. Им пришлось, не покладая рук, работать и после захода солнца, прежде чем, уже в колышущемся свете факелов, был выкопан оборонительный ров и насыпан земляной вал. В то время как основная масса бойцов исходила по́том на земляных работах, вокруг места строительства были выставлены пикеты. Караульные настороженно всматривались в сумрак, ожидая, что дерзкие пираты могут продолжить свои нападения и на суше.

Как только триремы встали на якоря, образовав линию нос к корме, Вителлий отдал приказ установить на палубах и развернуть к морю метательные машины. Теперь, попытавшись атаковать римский флот, корабли пиратов попали бы под обстрел десятков катапульт и понесли тяжелейшие потери прежде, чем смогли бы приблизиться к триремам. Но Телемах не предпринимал таких попыток: его суда курсировали в отдалении, наблюдая за римлянами и дожидаясь захода солнца. Затем, когда горизонт осветился заревом заката, пиратский флот отошел дальше в море и удалился вдоль побережья, оставив потрепанного противника подсчитывать понесенные за день потери.

Префект Вителлий положил таблички и уставился на стол: весь облик обычно невозмутимого аристократа выдавал отчаяние. Катон едва не проникся к нему сочувствием, но тут же вспомнил, что во всех бедах прошедшего дня виновен сам префект. Малые корабли ни в коем случае нельзя было так перегружать припасами и снаряжением, бо́льшая часть которого теперь покоилась на морском дне. Если бы для этой цели собрали караван транспортных судов и повели его под охраной, все необходимое было бы доставлено на побережье, а любые попытки пиратов помешать транспортировке грузов — легко отбиты. Да, конечно, сбор и переход такого каравана занял бы больше времени, но зато это не пришлось бы оплачивать столь страшной ценой.

Однако, размышляя о том, что могло бы быть, Катон пришел к заключению, что виноват в случившемся не только префект. То, что его флот посреди дня подвергся атаке, не могло быть результатом несчастливой случайности. Даже если какой-то пиратский корабль заметил, как римский флот покидает Равенну, времени на то, чтобы он доложил об этом Телемаху, а тот успел собрать воедино свои суда и перехватить римлян в открытом море, в наиболее уязвимом положении, все равно бы не хватило. Телемах явно был предупрежден заранее.

Вителлий глубоко вздохнул и встал.

— Новости — как, я уверен, вы и сами понимаете, — отнюдь не радуют. Мы потеряли восемь бирем, а вдвое большее их число получили тяжкие повреждения. И одну трирему — у нее пробоина, и ей потребуется ремонт в доках. Кроме того, мы лишились большей части метательных и осадных машин. Провизия, по большей части, была погружена на триремы, так что голод, по крайней мере, нам не грозит. — Он слабо улыбнулся, но никто из командиров его не поддержал, и улыбка растаяла, когда префект, оставивший самые болезненные известия напоследок, продолжил: — Около восьмисот человек погибли вместе с кораблями; еще шестьдесят были убиты, а восемьдесят три на уцелевших судах получили ранения.