Возможно, его устранили за темные делишки. Или это было банальное ограбление? В любом случае кредиткой Алекса пользовалась именно Дина, и его исчезновение было выгодно ей одной.

Упорное нежелание вступать со мной в контакт вроде бы подтверждало мои выводы, но в девушке было нечто, чего я не понимал, и потому не спешил пустить по ее следу свору гончих псов. Мне не хотелось верить в ее виновность. Нечто… Но что?

* * *

Сана Могол напоминала сказочную принцессу. У нее была кожа цвета самого дорого янтаря, гордая осанка и черные локоны до плеч. Стать манекенщицей ей мешал только маленький рост. Элегантный наряд – блузка с напуском, кашемировая пелерина цвета слоновой кости, брюки галифе из небеленого льна и ботильоны на высоких каблуках – подчеркивал достоинства фигуры. Сана назначила встречу в баре гостиницы «Рэдиссон», но опаздывала, и мы заподозрили, что так ее и не увидим.

Когда Сана появилась, обернулись все посетители, а она направилась прямиком к нам, хотя знакомы мы не были. Девушка села, отказалась от шампанского – «вера не позволяет» – и попросила фруктовый коктейль. От нее исходил пьянящий, чарующий запах. Она достала пачку легких сигарет, и Виджей Банерджи тут же кивнул на табличку с запрещающим знаком. Я пожалел о запрете, подумав, что Сана наверняка курит изящно, как киноартистка.

– У вас есть новости о любви всей моей жизни? – с искренним волнением спросила она.

После второго коктейля она рассказала о своем долгом и бурном приключении с Алексом, то есть с Эндрю. Они встретились восемь месяцев назад на факультете, где она изучала связи с общественностью. Он был вольным слушателем курса индийской сексологии. Сана увидела Эндрю у автомата с газировкой. «Это была любовь с первого взгляда!» Раньше ни один мужчина не вызывал в ней желания, ведь отец давно решил выдать ее замуж за сына известной и уважаемой семьи из Шринагара[102]. Страсть к Эндрю заставила Сану уступить зову плоти, и она об этом не пожалела. Он был виртуозным любовником, открыл ей тайны тела, научил наслаждению, сделал сексуально зависимой от себя.

– Да, именно так, зависимой. Ужасное, но и божественное чувство.

Подруги завидовали Сане, познавшей любовный экс таз, все они смертельно скучали, пока их приятели играли в крикет. Сана разорвала помолвку, несмотря на гнев отца и угрозы братьев отомстить Эндрю, который обесчестил невинную девушку. В последний момент он сбежал в Хайдарабад[103]. Случилось это два месяца назад, и с тех пор известий от него не было. Сана не понимала причин его молчания и опасалась худшего. Она знала, что ее злобный старший брат мог глотку перерезать безбашенному австралийцу… если нашел его.

– Алекс, то есть Эндрю, англичанин, – заметил Виджей.

– Он всем так говорит, но я знаю правду.

– Ничего не понимаю, – признался сыщик. – Где доказательства, о которых вы говорили?

Сана жестом попросила нас придвинуться, оглядела зал и достала смартфон.

– Рассчитываю на вашу сдержанность и порядочность, господа, – сказала она, потупившись.

На фотографии, сделанной перед Тадж-Махалом, стояли шесть человек, в том числе Сана и улыбающийся Алекс. Никаких сомнений, это был он. Единственный мужчина и пять индианок в блузках, футболках, джинсах и кедах. Алекс же был в традиционной индийской одежде – бежевой льняной рубашке до середины бедра, широких полотняных штанах и сандалиях.

– Единственная фотография «одетого» Эндрю. Когда у нас начался роман, мы с друзьями отправились в Агру. Он наотрез отказывался позировать для групповых снимков, зато обожал делать эротические фотосессии. Наши с ним.

Сана показала нам слайд-шоу с двумя обнаженными телами. Алекс (предположительно!) – белокожий, волосатый, в левом ухе золотая серьга, но прическа другая, без хвостика на затылке. Сану я опознал по цвету кожи, разглядеть лицо было невозможно.

– Эндрю придумал новую позу – во всяком случае, так он утверждал – и назвал моим именем. Я ее обожала!

Сана продемонстрировала нам сотни эсэмэсок от возлюбленного (некоторые были сентиментально-лиричными, другие – откровенно неприличными). Девушка, нимало не смущаясь, отвечала и на чисто порнографические тексты, от которых у любой американской домохозяйки мог бы произойти нервный срыв.

– Я шокирован вашим бесстыдством, – заявил Виджей Банерджи, глотнув апельсинового сока. – Мне жаль вашего отца и семью.

– Это любовь. Настоящая, безграничная. Умоляю, найдите Эндрю как можно скорее. Я умру, если не увижу его!

* * *

– Мне нужно все это осмыслить, – сказал Виджей Банерджи, когда мы вышли из отеля. – Вас подвезти?

Не дождавшись ответа, он остановил такси, устроился на заднем сиденье и скомандовал: «Поехали!» Я набрал номер Дины:

– Здравствуйте, это Том. Не уверен, что вы получили мои сообщения, но это важно: я узнал много любопытного об Алексе и хочу с вами поговорить. Позвоните как можно скорее.

Я решил не тратить время попусту и обследовать квартал Тин-Мурти[104], где еще не был, но знал, что там множество посольств: Вьетнама, Анголы, Португалии, Ирландии, Пакистана. Внезапно, на задах американского посольства, меня пробрала дрожь.

Я сразу узнал британскую школу в Чанакьяпури[105] и мысленно назвал себя идиотом за то, что раньше о ней не подумал. У входа «дежурили» мамочки, машины выстроились в два ряда в ожидании конца уроков. Я бы не удивился, заметив среди болтающих нянек Дханью!

Представившись сторожу-индийцу, я сказал, что хотел бы поговорить с директором. Он открыл решетку и впустил меня в волшебный мир моего детства. Заранее я о встрече не договаривался, так что пришлось час ждать в коридоре. Во времена моего ученичества школой руководила представительная, но очень добродушная дама, а меня принял стройный, хорошо одетый мужчина лет сорока. Он внимательно выслушал мой сбивчивый рассказ, кивнул и вывел на экран ноутбука фамилии педагогов.

– Итак, с тысяча девятьсот семьдесят шестого по тысяча девятьсот восьмидесятый… Не думаю, что многие учителя, работавшие в то время, остались в строю, но… Вот, нашел: госпожа Мира Нат.