– Почему?

– Они не жили вместе. Мы следили за Алексом, а это было нелегко, вы уж мне поверьте.

Виджей Банерджи был либо первостатейным вруном, либо полной бестолочью. Я и на секунду не был готов поверить, что детектив его уровня упустил возможность больше узнать об Алексе.

Люди в толпе размахивали газетами, и у меня внутри все оборвалось. Некоторые кричали, что хотят войти и спасти несчастного Александра. Атмосфера накалялась, собравшиеся становились все агрессивнее, они переругивались, обзывали друг друга лжецами и самозванцами. Каждый знал и общался с пропавшим, только что с ним расстался или говорил по телефону. «Александр – мой близкий друг, он доверяет только мне!»

Холодея от ужаса, я пытался пробраться сквозь толчею. Шум стоял такой, что я вытащил слуховые аппараты и спрятал их в карман. Ко мне взывали, требовали рассудить, кто честен, а кто нет. Я делал вид, что не понимаю, и они переходили с хинди на английский, вопили, что не позволят грязным обманщикам присвоить деньги, не дадут жалким жуликам из предместья обвести всех вокруг пальца. Прохожие смеялись, двое полицейских пытались навести хоть какой-то порядок, а я рвался к двери, отталкивая прочь возбужденных претендентов на награду. Виджей Банерджи и шестеро стажеров обороняли вход, сцепив локти, но людской прилив мог в любой момент снести их с пути.

– Мерзавец! – выкрикнул Виджей, заметив меня, и его усы смешно дернулись.

Я скорее угадал, чем услышал ругательство. Наверное, его вывел из себя мой жест – «Подождите, сейчас вставлю наушники!», – потому что он плюнул в меня, что было едва ли не самым худшим из оскорблений. Виджей промахнулся, плевок попал на тюрбан какого-то сикха, готового защитить свою честь даже ценой жизни. Потрясенные этим немыслимым поступком, разделявшие нас люди обернулись и, поняв, что слюна адресовалась мне, успокоились.

Я сложил руки рупором вокруг рта и крикнул по-английски:

– Дело сделано, мы нашли Алекса! Он жив! Всем спасибо, все свободны. Премия выплачена.

Первые ряды растерялись, но быстро смирились с гибелью мечты. Самые упертые требовали, чтобы я доказательно подтвердил или опроверг новость. Кое-кто утверждал, что располагает крайне важной информацией, и соглашался на меньшее вознаграждение. Я благодарил их за доброту и участие. Они настаивали, а я отвечал, что объявление утратило актуальность.

Разочарованные граждане медленно расходились, неся тем, кто стоял сзади, дурную весть: Александр обнаружен, живой и невредимый, благодарение богам. Толпа остывала и неохотно рассеивалась, люди швыряли на землю ставшие бесполезными газеты, и тысячи страниц покрыли улицу многоцветным ковром. Машины и рикши так резко рванули с места, что зазевавшиеся претенденты на награду запрыгивали на тротуар, чтобы не попасть под колеса.

– Убирайтесь! – рявкнул Банерджи. – Вон! Я не хочу вас видеть и слышать, никогда, понятно?! Будь прокляты ваши бредовые идеи! Вы разрушили репутацию, которую я зарабатывал тридцать лет. Я подам на вас в суд и потребую компенсации за моральный урон и деловой ущерб! Моя телефонная линия полетела, поч та переполнена. Я предупреждал, но вы считаете себя самым умным и ловким. И вот результат. Я найду маленького придурка – своими методами! Валите отсюда! Возвращайтесь домой!

Я хотел оправдаться, но Виджей Банерджи не дал мне и слова вставить. Он вещал, как трибун, взывал к стажерам, обличал мою дурость и слепоту. Я хотел сказать, что очень сожалею, но он был в ярости и не желал слушать.

Я смирился и пошел прочь с Коннот-Плейс, провожаемый осуждающими взглядами прохожих.

* * *

Я направился в сторону Парламента, сразу понял, что не хочу идти по следам собственного прошлого, и решил применить «подход Дэвиса». Он не раз говорил, что не способен к мыслительным действиям без двух (или трех) стаканчиков джина. Я повернул назад, намереваясь зайти в бар большой гостиницы, и в это самое мгновение заметил ее.

Моя преследовательница явно не ожидала столь резкой смены курса, но сохранила хладнокровие и с независимым видом пошла дальше. Вообще-то, мое внимание привлекла шляпа. Черная, как у Майкла Джексона. Я понял, кто это, а она, проходя мимо, не удержалась и мазнула по мне взглядом раскосых черных глаз. Я догнал ее.

Лет двадцати пять, тоненькая, легкая, она была одета в черные узкие брючки, джинсовую куртку и водолазку. Красные кеды на платформе добавляли ей роста. Очень смуглое лицо с правильными чертами и высокими скулами и короткая стрижка с закрывающей весь лоб челкой сразу привлекали внимание. Единственной индийской деталью ее облика был десяток витых разноцветных браслетов на правой руке. Метров через двадцать девушка резко остановилась и ринулась ко мне. Лицо у нее было разгневанное.

– Что вам нужно?

– Здравствуйте, Дина.

– Вы меня знаете?

– Зачем вы шли следом?

Она достала из внутреннего кармана куртки сложенную в несколько раз страницу «Дели пост».

– Ваше объявление?

– Возможно…

– Вы ищете Александра Рейнера?

– Да.

– Я тоже.

Она нахмурилась и подошла совсем близко, на расстояние, недопустимое в этой стране, так что я мог разглядеть поры у нее на лице. Дина была выше меня; она отступила на несколько шагов, протянула руку, чтобы коснуться плеча, передумала и долго разглядывала правую руку, ноги, другие части тела, как будто надеялась понять, что варится у меня в голове.

– Вы… вы… Обмани-Смерть?

– Все это сказки…

Я предложил Дине выпить в баре отеля, где мы сможем спокойно поговорить. Она сказала, что торопится, и мы медленно дошли по Панчкуан-роуд до Тикона-Парк-роуд, а потом вернулись к Коннот-Плейс. Дина кого-то мне напоминала, но, как я ни старался, не мог вспомнить кого.

– Откуда вы меня знаете?

– На то я и Обмани-Смерть. Шучу-шучу, я знаю только ваше имя. Мне сказал Абхинав Сингх, я живу у него. В бывшей квартире Алекса.

– В его квартире? Но почему?

– Отец Александра поручил мне привезти его домой – он крайне обеспокоен исчезновением сына.

– Алекс ненавидит отца, и это чувство взаимно.

– Что между ними произошло?

– Много чего… Дело в матери Алекса.

– А поконкретнее?

– Алексу вряд ли понравилось бы, что я с вами откровенничаю.

– Так зачем же вы его ищете?

– Он исчез без предупреждения, и в одном я уверена на сто процентов: Алекс не мог не попрощаться! И дал бы о себе знать. Я беспокоюсь, потому что уверена: у моего друга проблемы.

– Вы были любовниками?

Дина улыбнулась, нахмурилась, покачала головой, снова улыбнулась и сказала:

– Мы были друзьями. Настоящими. Только друзьями.

Я задал еще несколько вопросов, на которые она не соизволила ответить. Мы вернулись к Коннот-Плейс, дошли до лавки торговца коврами, где Дина оседлала свой черный скутер. Я загородил дорогу, но она повернула ключ в замке зажигания и заставила меня отступить.