– Места хватит для двоих, почему бы нам не помыться вместе?

Тень беспокойства мелькнула на лице Лукаса, прежде чем он кивнул утвердительно:

– Хорошо, только бы тебе было удобно.

Чуть помедлив, он снова сел в ванну. Немного странно для мужчины он вел себя в их первую брачную ночь. Впрочем, Амелия понятия не имела о том, как вообще ведут себя мужчины в подобных обстоятельствах. Может, они тоже нервничают не меньше женщин:

Когда она забралась в ванну и села лицом к нему, Лукас предложил:

– Ты сядь ко мне спиной.

Амелия сделала, как он велел. Вода и в самом деле еще не совсем остыла. Теперь, когда их стало двое, она поднялась почти до края ванны. Амелия вздохнула от удовольствия и попробовала окунуть в воду голову. Вода при этом плеснула через край. Амелия отодвинулась назад и прижалась головой к груди Лукаса. Но он только и сделал, что потянулся за Куском мыла и принялся намыливать ей волосы, осторожно расправляя завитки и массируя легкими движениями пальцев кожу головы. Когда он положил мыло на место, Амелия подхватила его и стала намыливать плечи и подмышки.

После того как она промыла голову, Лукас забрал у нее мыло.

– Позволь теперь мне, – бормотнул он. Она не противилась. Это было чудесно.

Лукас начал с ее грудей и намылил их очень тщательно. Пока его длинные пальцы колдовали над ее отвердевшими сосками, он целовал ее в затылок, в ухо, в плечо. Скоро его руки побывали везде: он намыливал ее спину и живот, ноги, целуя Амелию, горячил ее кровь, пока она не стала более горячей, чем вода в ванне.

Амелия гладила икры Лукаса, колени, бедра, наслаждаясь его участившимся дыханием.

– Далила, – прошептал он и крепко поцеловал ее возле уха. – Дразни, дразни меня, прошу тебя!

Его мыльные пальцы скользили между ног Амелии, сначала очень нежно, потом смелее. Она ответила тем, что провела рукой по внутренней стороне его бедра как можно выше и с восторгом обнаружила, что его тело напряжено. Пальцы Лукаса проникли дальше и надавили так сильно, что Амелия застонала.

Он вдруг убрал руку, потом, опершись о края ванны, встал и выбрался на пол.

– Идем же, идем в постель, чтобы я мог сделать все как надо.

Амелия засмеялась, смывая с себя мыльную пену:

– Со мной и так уже все «как надо».

Он не смотрел на нее, пока вытирался полотенцем.

– В постели будет удобнее для тебя.

– Правда? Ты изобрел чудодейственный способ избежать боли в процессе дефлорации?

Лукас бросил на нее столь пронзительный взгляд, что Амелия вдруг поняла: за его странным поведением кроется еще что-то. И верно угадала, в чем дело. Горло у нее перехватило от волнения.

– Ты думаешь, что Помрой лишил меня невинности? И это тебя беспокоит.

– Нет... да... пойми, ведь мы незнаем в точности, что он с тобой сделал. – Лукас отвел от Амелии взгляд и обмотался полотенцем вокруг талии. – Он мог сделать что угодно, пока ты спала.

Амелия замотала головой:

– Я бы почувствовала это.

– Ты даже не почувствовала то, что проспала целых двое суток.

– Это не моя вина! – возразила она.

На лице у Лукаса, когда он повернулся к ней, было выражение боли.

– Разумеется, не твоя! Во всем этом нет твоей вины. Но это ничего не значит.

Амелия выбралась из ванны. Взяла полотенце и завернулась в него, прикрывая обнаженное тело.

– Это очень много значит, если ты будешь разочарован, обнаружив, что я потеряла невинность.

– «Разочарован»! – Лукас изумленно уставился на нее, потом произнес со стоном: – О Господи, какой же я идиот! Вовсе не потому... – Он подошел к Амелии и обнял ее. – Для меня не имеет особого значения, девственна ты или нет. – Он поцеловал ее в лоб, в бровь, зарылся лицом в ее волосы. – Я просто не хочу причинить тебе боль.

Амелия почувствовала некоторое облегчение.

– Но это неизбежно, если я невинна. А если нет...

– А если нет, то я не хотел бы сделать хуже. – Он посмотрел на нее с нежностью, от которой у Амелии защемило сердце. – Он... он мог обойтись с тобой грубо и причинить травму, боль от которой усилится, когда я... – Помолчав, он добавил с неподдельной горечью: – Невыносимо думать об этом, не хочу, чтобы тебе было больно.

– Но он не причинил мне боли, Лукас. – Она коснулась его губ быстрым поцелуем. – Я бы знала, я бы почувствовала. – Она высвободилась из его объятий и подняла с пола свои панталоны. – Смотри, на них нет крови.

– У некоторых женщин не бывает кровотечения во время дефлорации.

– Откуда ты знаешь? Тебе часто приходилось лишать девственниц невинности?

– Нет! – вскинулся он от возмущения. – Я прочитал об этом в одной книге, клянусь!

– В книге? – Амелия почувствовала себя лучше. Намного лучше. Ей стало почти весело. Сбросив с себя полотенце, она подошла к Лукасу. – Так ты читал книгу, чтобы понять женщин? Странно.

– Это был... всего лишь... какой-то медицинский журнал, – запинаясь чуть ли не на каждом слове, попытался оправдаться он.

– Подходящее объяснение, ничего не скажешь, – поддразнила его она, потом одним рывком распустила узел, которым Лукас закрепил на себе полотенце, и сбросила его на пол. – Пожалуй, более правдоподобно, что то была одна из книжонок, которые сочиняет некий англичанин, чтобы пощекотать нервы глупцам, – повторила Амелия слова Лукаса, сказанные им во время их спора о пиратах и гаремах.

Лукас привлек ее к себе, крепко обнял и закрыл ей рот поцелуем. Амелия обвила руками его шею. Ей казалось, что прошли годы с тех пор, как они целовались, хотя прошло всего несколько часов...

А Лукас, целуя ее, касаясь языком ее языка, дал себе обещание сделать все так, чтобы Амелии было хорошо – далее если это убьет его самого. Он еще был не уверен, какие вольности может себе позволить, но, судя по тому, с каким рвением она отвечала на его поцелуй, ему, вполне вероятно, не придется так осторожничать, как он полагал, из опасения причинить ей боль.

– Уложи меня в постель, – еле слышно произнесла она. – Я столько времени хотела узнать, что такое близость с мужчиной.

– Как пожелает миледи, – ответил он, подхватил ее на руки и отнес на кровать.

Он уложил ее и, стоя в ногах у постели, смотрел на ее лукавую улыбку, на лебединую шею с изумительно нежной кожей, на высокую грудь, которая чуть не свела его с ума на шебеке. Забравшись на постель, он любовался ее животом, ее бедрами и тем, что было открыто и ожидало его.

– Лукас? – произнесла она глубоким, гортанным голосом, от которого у него задрожали колени.

И желание победило страх. Лукас отодвинулся назад, к самой спинке кровати и наклонил голову к тому месту, где среди каштановых завитков волос, еще влажных после ванны, пряталось то, что ему предстояло отведать.