толкнул меня обратно на диван и, встав между моих ног, скользнул горячей ладонью по моей груди.

– Я не позволял отсасывать мне, Шекспир. Ты же знаешь, что сначала нужно спросить разрешения. – Его глаза сузились, но я понимала, чего он добивался. Ему нужно было почувствовать контроль после того, как родители жестоко растоптали его гордость.

– Теперь моя очередь, – объявил он и жадно прильнул ртом мне между ног. Его язык безжалостно меня ласкал, неистово вбирая в рот. От мгновенного удовольствия я бесконтрольно скатывалась с дивана.

– Держись за мои волосы.

Я сделала так, как он приказал, и трепет экстаза прокатился по моей коже.

– Тяни! Сильнее!

Я резко дернула, заработав удовлетворенное мычание. Чтобы кончить, мне не понадобилось много времени. Я потянула его за волосы, взрываясь на его рте.

Теплыми руками Ромео прошелся по моему разгоряченному телу и, схватив за талию, использовал свою невероятную силу, чтобы перевернуть меня на живот. Развернув меня так, что моя грудь впечаталась в подлокотник дивана, широкая фигура Роума оказалась позади меня. Он схватил меня за волосы и повернул мое лицо, чтобы глубоким поцелуем позволить мне попробовать себя на его языке.

Раздвинув мне ноги коленом, Ромео одним сильным толчком заполнил меня. Я распласталась на мягком материале, а мое тело было обездвижено, пока он таранил меня, и каждое его движение вызывало громкий стон. Ромео задавал тон нашим неистовым любовным ласкам именно так, как считал нужным: грубо, жестко, но наполняя чистой любовью.

– Скажи, что любишь меня, – прогремел он.

Я закатила глаза, закусив губу.

– Я люблю тебя. Очень, очень сильно тебя люблю.

Он громко застонал и начал вбиваться еще сильнее. Я еле сдерживалась.

– Скажи, что никогда не бросишь меня.

Я не могла говорить из-за опьяняющего водоворота желания. Мои руки сжали старый плед кремового цвета, который теперь лежал рядом со мной.

Ромео резко остановился, и я попыталась пошевелиться, чтобы снова ощутить вызывающее привыкание удовольствие, но парень держал меня в крепких тисках.

Руки Ромео сжали подголовник, а грудь прижималась к моей спине, и мое ухо овеяло мятным дыханием.

– Делай, как я говорю, или я не дам тебе того, чего ты хочешь, того, что тебе нужно от меня.

– Ромео! Прекрати! – в отчаянии запротестовала я.

От его колкой насмешки мою кожу закололо.

– Скажи это. Ты меня поняла? – он зашипел сквозь стиснутые зубы, дергая меня за волосы.

– А-а-ах! – шикнула я, будучи полностью разочарованной, пока мое тело кричало из-за этой остановки. Я бросила взгляд через плечо – Ромео стиснул зубы от моего неповиновения.

Он не собирался сдаваться.

Мой лоб ударился о диванную подушку в знак поражения.

– Да, черт возьми, я тебя поняла!

Без предупреждения он врезался в меня, прошептав:

– Только ты понимаешь меня, детка. Ты единственная, кто когда-либо понимал меня. Ты единственная, кто когда-либо меня по-настоящему знал.

Он не останавливался, его темп становился быстрее, движения – грубее, а близость его кожи согревала мою спину.

– Скажи, что никогда не оставишь меня.

– Я никогда не оставлю тебя!

Гортанно прошипев, Роум обхватил ладонями мои груди и перекатил бутоны моих сосков между пальцами.

– Ты никогда не убежишь.

– Я никогда не убегу!

– Обещай мне.

– Я обещаю! – прокричала я, потому что его рука опустилась между моих ног, лаская меня.

– Ромео… Я… а-а-а! – Оргазм пронзил меня, подобно молнии, разбивая на миллион кусочков, оставляя меня невесомой и слабой.

Роум прижался губами к коже моего плеча, помечая меня, затем еще дважды толкнулся и наполнил своим теплом.

Я опустилась лицом на мягкую подушку, и Ромео лениво заскользил носом по моей шее.

– Я люблю тебя, детка, – прошептал он и крепко прижал меня к своей груди, пока мы переводили дыхание.

Ромео Принс напоминал калейдоскоп. Он трахал меня, как будто ненавидел, но обожание и любовь всегда бурлили на поверхности, и я не могла представить его другим.

Пресытившись, в течение нескольких минут мы неподвижно лежали, прежде чем я задрожала от вечернего ветерка, дующего через трещины в старых деревянных стенах.

– Замерзла? – тихо спросил он.

– Немного.

В последний раз поцеловав меня в висок, Ромео вышел из меня и развел огонь, используя коробок спичек с камина. Я раскинулась на диване, совершенно измученная, и стала любоваться, как его великолепное загорелое тело блестит от последствий нашего свидания. Я восхищалась тем, как его твердые мускулы напрягались и изгибались при каждом движении.

Ромео повернулся в мою сторону и поймал меня за откровенным разглядыванием. Вытянув руки, он с дерзкой ухмылкой покрутился вокруг своей оси.

– Подходи к своему идолу, детка. Преклоняйся у моих ног.

Я хихикнула и запустила ему в голову затхлой красной подушкой, от которой он уклонился, но притворился разозленным.

Накинувшись на меня, он покачал головой.

– Маленькая Молли Шекспир, неужели ты не знаешь, что не стоит трогать дикого зверя?

– Я так понимаю, в этом сценарии ты – дикое животное?

Он поджал губы, и небольшой рубец, полученный от удара его матери, поднялся на нежной губе.

– О, ты даже не представляешь… Я вполне оправданно одичал.

Возвышаясь надо мной, Ромео переместился, закрывая пелену тьмы и впуская свет.

Я привлекла парня к губам, нежно схватив за затылок. Тепло его тела мгновенно согрело меня. Высвободив руку из объятий, Ромео потянулся за лоскутным одеялом кремового цвета со спинки дивана, накрыл нас обоих и обнял меня, пока я водила ногтем по контору его татуировки эмблемы футбольной команды Алабамы.

– Ты в порядке, малыш? – тихо спросила я.

Твердые мускулы на мгновение напряглись, прежде чем Ромео прохрипел:

– Буду, ведь у меня же есть ты.

Я опустила подбородок на его грудь и встретилась взглядом с его темными глазами, заметив просачивающуюся сквозь них печаль.

– Это ты выбрал меня.

Печаль растворилась в счастье, и на губах Роума появилась довольная улыбка.

– И я бы сделал это снова.

Я покраснела.

– Твои родители когда-нибудь были к тебе добры?

Ромео покачал головой и, задрав подбородок, уставился в потолок. Я была уверена, что он пытался побороть тяжелые воспоминания. Я потянулась и взяла его за руку. Когда он так делал, мне всегда становилось легче. Роум повернулся ко мне и криво усмехнулся.

– Ты когда-нибудь был счастлив?

– Нет, – покачав головой, прошептал он.

– А сейчас?

– Абсолютно счастлив. Наконец-то я узнал, что значит любить и быть любимым. Но я чертовски боюсь, что все закончится. Мои родители так просто не сдадутся.

– Я буду с тобой.

– Клянешься?

– Клянусь. Я люблю тебя. Я твоя.

Ромео поднес мою руку к губам и поцеловал каждый палец.

– Ну и что теперь? Футбол? Достигнешь