что американцы арестовали его бывшего сослуживца по СС Вильгельма Хёттля[603]. Тот возглавлял в Вене после аншлюса разведку СД, потом был правой рукой Эрнста Кальтенбруннера в Италии. Американская контрразведка привлекла Хёттля к сотрудничеству, чтобы использовать его шпионские навыки против СССР. Возможно, «Ладурнер» прознал, что тремя годами раньше Хёттль давал показания против своих бывших соратников, включая Кальтенбруннера, на Нюрнбергском процессе: его письменные показания под присягой стали одним из главных источников, позволивших установить число замученных евреев — шесть миллионов: четыре миллиона погибли в «различных концентрационных лагерях», остальных расстреляли «оперативные подразделения» в ходе «Русской кампании»[604].

Отто стал тревожиться, достаточно ли надежны римские немцы. Сам он до сих пор не попадался, но некоторые поддерживают связь с союзниками, сообщил он Шарлотте в конце месяца, а некоторые — даже с «востоком». Кто заслуживает доверия? Его товарищи обладали информацией о миграционных тропах из бывшего рейха в Южную Америку, и прятаться от них значило бы снизить шансы на успешное бегство. Информация о вновь прибывающих быстро распространялась, что создавало опасность попасть в поле зрения «заинтересованных сторон». Отто намеревался осторожнее общаться с соотечественниками, иные из которых могли представлять опасность.

Ситуация не способствовала оптимизму. Е` troppo tardi, «слишком поздно», как пела местная звезда Лучано Тайоли. Отто жаловался Шарлотте, что он на мели. «Никогда не знаешь, куда заведет тебя флирт», — предупреждал он эзоповым языком Шарлотту и советовал ей писать еще осторожнее[605]. Слухи о «Франци» рано или поздно обречены были просочиться.

Но даже в условиях возросшего риска Отто не прекращал усилий, изучал любые возможности. Аргентина ему пока что не светила, хотя «Ладурнер» говорил о скором получении embarcó libre, так как ситуация постепенно возвращалась к норме. «Ладурнер» даже предлагал Отто сфотографироваться и назвать предпочтительные даты отъезда.

Неожиданное письмо прислал Антон Хёллер, возможно, родственник какого-то знакомого Отто по Больцано. Он написал из Аргентины (д / в Пабло Хиндра, Бельграно 458, Буэнос-Айрес), поздравляя товарища Рейнхардта с переездом в Италию и предлагая консультации. Въезд в Аргентину становился все сложнее, там больше не принимали с паспортами Красного Креста, но в ближайшие три месяца ожидалось улучшение положения. Впрочем, ввиду тяжелой экономической ситуации в Аргентине Отто стоило бы рассмотреть и другие варианты. Хёллер предлагал Южно-Африканский Союз, где хорошо встречали «надежных иммигрантов, настроенных антибритански»[606].

В Риме ходили слухи о таких вариантах, как Бразилия и Чили, но недоставало конкретики. Один знакомый нахваливал Ближний Восток, но это Отто мало интересовало. О тех местах он слышал от всех, включая Рауффа, только отрицательные отклики.

В конце июня он заверил Шарлотту, что старается не терять оптимизма. Он просил прислать ему обувной рожок, четки и плавки. Еще он мечтал о цейссовском бинокле, который в Риме был ужасно дорог.

«В июле что-то подвернется»[607], — уверял он жену. Он продолжит поиск дешевых путей в Южную Америку по морю, а в Австрию не вернется. «Ближние горы слишком невысоки и горячи (летом)» — намек на опасность поимки. Что-нибудь непременно созреет, вопрос лишь в том, когда. Все зависит от удачи, времени, привычки к ситуации. Главное — не унывать и заводить новые знакомства, что нетрудно. У него были многообещающие телефонные беседы, после которых он ездил из монастыря в город. «Встречался с одним церковником, с одним киношником, с арабом, говорили о перспективах на будущее». И т. д.

Отто продолжал придумывать способы заработать, встречался с людьми, способными ему помочь. Одним из вариантов ему казалась журналистика. Он связался с Лотаром Рюбельтом, фотографом, помогавшим ему в июле 1934-го в Вене, когда он впервые ударился в бега. «Давайте восстановим нашу давнюю связь»[608], — писал он ему, предлагая деловое партнерство. Он мог бы помещать фотоработы Лотара в итальянских изданиях, жаждавших сенсаций. «Самое лучшее — серия фотографий с текстом» о личной жизни крупных политиков из тех, кого фотографировал Лотар, старых бонз. Только осторожнее, просил он фотографа, он не желает рекламировать свою творческую деятельность.

Он навестил вдову бывшего министра, расстрелянного вместе с Муссолини. Та припеваючи жила в помещениях для прислуги, сдавая свои хоромы из десяти комнат внаем. Встретился с Г., с которым был одно время близок, а потом разошелся. Возможно, Г. не понравилось внедрение Отто в его дружеский круг. Шансы что-то получить через Г. были минимальными.

Регулярно ужинал с арабом-германофилом средних лет. Не смейся, писал Отто жене, общество араба — самое милое из всех.

Связался с Руджеро Вазари[609], итальянским поэтом-футуристом, для обсуждения возможностей работы «в прессе».

А еще, как написал он Шарлотте, произошла встреча с süddeutscher meiner Couleur, «южным немцем моей окраски», «добрым старым товарищем», способным помочь. Имени Отто не назвал, но Шарлотта могла понять, что речь шла о ком-то из СД, о приятеле Отто, женатом на итальянке, приятном, но не семи пядей во лбу. Они иногда встречались и вместе искали работу. Первый июльский выходной Отто провел именно с этим добрым старым товарищем, обладавшим большим, чем у него, опытом жизни в Италии.

30. Июль 1949, больница Святого Духа

Утром в субботу 2 июля небо над Римом было безоблачно синим. Отто проснулся у себя на верхнем этаже монастыря чуть раньше обычного и последовал своему каждодневному распорядку. По каменным ступенькам — на крышу, зарядка, потом три этажа вниз, в трапезную, вкушать на завтрак кофе с молоком. Покинув Винья Пиа, он дошел до конечной остановки и сел в автобус. Читатели «Темпо» узнавали в пути о заключении нового европейского договора о свободной торговле и об отставке британского посла[610]. Они читали также рекламу трансатлантических теплоходных рейсов и фильмов, демонстрируемых во множестве римских кинотеатров: «История солдата Джо» (в главной роли Роберт Митчем) и «Процесс», австрийский роман об антисемитизме, завоевавший призы на Венецианском кинофестивале[611].

Через полчаса автобус въехал в деревушку на озере Альбано. Отто сошел и вскоре оказался дома у своего «доброго старого товарища»[612], от которого ждал помощи. В письме к Шарлотте, написанном спустя два дня, он привел подробности. У «доброго старого товарища» была месячная крошка-дочь. Семья занимала квартирку с двумя спальнями «близ Кастель-Гандольфо, где расположена летняя резиденция папы», один этаж виллы с множеством террас. Оттуда открывались прекрасные виды на Римскую Кампанью, на далекие Альбанские горы и на глубокое озеро в старом вулканическом кратере, вдвое меньше озера Целлер. В солнечные дни вдали было видно даже море и мыс Чирчео.

Сев в местный автобус, они доехали до озера.