готовил и собственную большую статью, которую назвал «Quo Vadis Germania?», печатал и перепечатывал черновики. В этой связи он много размышлял об «исключительной катастрофе 1945 года», когда победители отринули принципы справедливого обращения и «веру в закон и правосудие» применительно к немцам. «Власть должна соблюдать закон», писал он, у победителей нет «морального права судить немецкий народ» и рассуждать о «грехах немецкой расовой политики», потому что они сами допускали «жестокое истребление» и «дурно обращаются с темнокожими гражданами». Тем не менее немцам следует примкнуть к Западу и отвергнуть большевизм; важную роль должна сыграть Церковь, отторгнув «идею вины всего немецкого народа» и предложив помощь всем. «Ее поддержка заклейменных национал-социалистов и эсэсовцев произвела сильное впечатление», печатает он, но даже не намекает на сожаление о действиях Германии в оккупированной Европе или о своих собственных, хотя такие термины, как «раса господ» и «недочеловеки» признает «абсурдными и пассивными», за что они и были «в основном отвергнуты». Большинство немцев, в том числе молодежь, мечтают о будущем в «европейском сообществе — едином, свободном, социальном». За это и отдали жизни «миллионы товарищей», заключает Отто.

Такая деятельность, правда, не приносила дохода, и это было проблемой. «Остается шанс — небольшой, не слишком верный — что я все же что-то заработаю»[592], — написал Отто 18 июня. Шарлотта в тот день тоже почувствовала прилив оптимизма и даже позволила себе помечтать о летнем отдыхе на юге, в Италии. Она просила мужа писать чаще.

В поисках оплачиваемой работы Отто приходилось часами бродить по Риму в жару. Рассматривался вариант работы самостоятельным коммивояжером, предлагающим, возможно, немецкие товары. Все упиралось в отсутствие начальных средств, опыта, связей. Неважно выглядела и перспектива работы в гостиничной сфере ввиду того же отсутствия связей. «Я продолжаю попытки завязывать контакты, но все выглядит не очень многообещающе»[593], — добавлял он. Надежды у него были, твердых ожиданий не было.

Через полтора месяца после приезда в Рим неожиданно забрезжил свет, опять-таки благодаря Пруссачке. «Я смогла добыть ему работу в кино, — рассказывала потом Шарлотте Пруссачка. — Он был просто счастлив»[594]. Наконец-то он казался «ожившим», сильно загорел.

«Я впервые заработал деньги как киностатист, — написал Отто, — 10 000 лир за три дня!»[595] Он надеялся на большее, думал даже утвердиться в киномире. Фильм «Сила судьбы» ставили по одноименной опере Джузеппе Верди[596]. Главную роль исполнял знаменитый оперный певец Тито Гобби. Гобби знать не знал, что один из статистов фильма обвиняется в массовых убийствах, расстрелах и казнях.

Я нашел копию фильма и просмотрел его три раза — искал среди сотен статистов Отто. Режиссер картины Кармине Галлоне специализировался на исторических полотнах с тысячами участников вроде «Сципиона Африканского», частично профинансированного Муссолини, стремившимся пропагандировать итальянский колониализм в Северной Африке. Но Отто я там не нашел.

Он посчитал, что получит больше предложений работы после обновления гардероба, и попросил переслать ему в Рим смокинг, мечтая сыграть в следующем фильме «благообразного господина». «Пришли еще одежды», — писал он Шарлотте. «И военные ботинки, которые я тебе отдал в Больцано», — просил он Нору, потому что киношникам требовались вояки «с правильным снаряжением». Пруссачка заметила, что в ожидании этих посылок он нервничал больше обычного.

Новый гардероб сработал: Отто пригласили на съемки во второй раз. Новый фильм назывался «Безымянные женщины» (Donne Senza Nome)[597], снимал его венгр Геза Радваньи. Его брат Шандор Мараи, который прославится десятилетия спустя благодаря опубликованному еще во время войны роману «Угольки», жил в изгнании в Италии. Один римский журналист прислал мне копию этого фильма, предполагая, что разглядел в нем Отто. По мнению Хорста, его отец сыграл роль американского военного полицейского, но мы в этом сомневаемся. В кадре предполагаемый Отто стоит справа, причем его роль даже со словами: он кричит жильцам римской квартиры «Tutti nelle stanze — все по комнатам!» Ему заплатили 20 000 лир, весьма щедро, деньги предназначались на приобретение документов для отъезда за границу. Были и другие благие последствия, в том числе первая поездка на море и, как признался Отто, новая пара фланелевых брюк и две пары длинных носков. Он был счастлив окунуться в мир кино, примкнуть к «невероятной шайке».

Участие в массовках рождало новые идеи. Журналист Франц Ридль познакомил Отто с Луисом Тренкером, известным австрийским кинорежиссером, работавшим в Риме[598]. Тренкер специализировался на фильмах про горы. «Я постарался на него выйти», — сообщил Отто. Встреча состоялась. «Успешно ли? Нет, ноль»[599]. «Он свинья» — откликнулась Шарлотта и посоветовала мужу забыть о Тренкере.

Тогда у Отто возникла другая идея — написать любовный киносценарий с участием четырех женщин. «Bergluft macht frei» («Горный воздух делает свободным») — так он озаглавил свой сценарий, явно не замечая иронии. Он написал несколько сцен, назвав три женских персонажа именами своих дочерей: Лизл, Трауте, Хайде. Четвертую он нарек Лило — либо в честь Шарлотты, либо в честь Луизы Эбнер, одной из своих знакомых по Больцано, иногда присылавшей ему коробку сигар. Действие разворачивается в отеле для горнолыжников, герой по имени Отто — неумелый лыжник, увлекшийся Лило, высокомерной чемпионкой. Отто уговаривает химика Тони сварганить чудо-снадобье, укрепляющее волю и превращающее в сверхчеловека. Уловка срабатывает! Отто превращается в отменного лыжника и завоевывает сердце чемпионки.

Несмотря на отрадные события, в конце месяца Шарлотта опять затосковала. Причиной этого стала испугавшая ее строчка в одном из писем Отто: «Несколько дней назад взяли одного друга…»[600] Всякая связь с арестованным прервалась.

Страх заставил многое поменять. Отто именовался теперь в их письмах в третьем лице женским псевдонимом Франци. «Будет ужасно для Франци, если ее прикрытие как-то нарушится»[601], — писала Шарлотта. Отто подбадривал ее, повторяя, что предпримет все необходимые шаги, чтобы Франци не стала притчей во языцех, хотя это нелегко, потому что кое-чего от некоторых людей не скроешь. Например, для получения документов Франци придется предоставить некую базовую информацию и доказать, что она находится в Италии на законных основаниях.

Впервые Отто высказал тревогу на тему, которой прежде не касался. «Мой здешний опыт показывает, что „А“ рано или поздно узнают, где находится Франци (если уже не узнали), то же самое касается „R“. Этого не избежать»[602]. Речь шла об американцах и русских, охотившихся за нацистами. Те и другие, соперники в новой Холодной войне, всюду имеют глаза и уши, предупреждала Шарлотта.

Ее предупреждение совпало по времени с тревожными известиями от «Ладурнера» из Больцано. Он сообщал Отто,