Шарлотта присылала мужу то, что он просил: плитку и кипятильник — дар для Винья Пиа, синие рубашки, белые шорты для утренних пробежек, пару рубашек с короткими рукавами, короткие носки, набор для шитья, старый купальный костюм, ботинки и сандалии. Воскресные номера газет «Зальцбургер Нахрихтен» и «Нойе Фронт»[564]. Путеводитель по Риму издательства Бедекера «с картой трамвайных и автобусных маршрутов»[565]. Чайную ложку, чтобы Отто не приходилось размешивать лимонад зубной щеткой («мое единственное баловство»). Большой складной нож, консервный нож, штопор, отвертку. Адреса старых товарищей (H, P, F). Очки для чтения. Все это было отправлено Пруссачке. «Правильно пиши мое имя: Alfredo, а не Alberto, Reinhardt с t на конце», иначе письма окажутся на центральном почтамте, а там придется предъявлять документы, что опасно[566].

Шарлотта кое-что писала о его бывших коллегах. Павлу хворает, фрау Бауэр, мужа которой советские убили в Лемберге, снова вышла замуж, открыла магазин и надеется переехать в Швейцарию. Шарлотта переживала, что сама она уже не так хороша, как раньше, что «превратилась в старую корявую каргу». Неправда, не соглашался Отто, «ты по-прежнему очень привлекательная женщина, что явствует из поведения многих заинтересованных лиц» (видимо, намек на ее жильца Рихарда Вокша). С его точки зрения, ей не следовало терять время на тревогу за него. Ему не с кем даже съездить на день на море… «Порой мне бывает очень одиноко, здесь не с кем поговорить». Знакомиться с итальянцами было трудно.

Она по нему скучала. «Мне не верится, что мы не можем быть вместе, — с грустью писала она. — Надо продолжать надеяться, что в один прекрасный день снова засияет солнце»[567].

С конца мая Шарлотта стала сильнее переживать за безопасность и свободу Отто, боясь, что за ним следят, боясь Советов, которые теперь действовали заодно с поляками. «Будь осторожен», — писала она.

Отто и так осторожничал, описывая ей свои намерения только в общих чертах. В его письмах нет подробностей о людях, планах, будущем направлении передвижения. Только ссылки на Бауэра, Детеринга, «священника», «второго человека», Пруссачку, намеки на «странных типов» со всей Европы, кого «вынесло на берег» в Риме после войны. Его круг, сначала узкий, расширялся. В этот круг входили «приятные люди» — но всегда безымянные.

«Украинский епископ», оказавший ему хороший прием.

Встреча с К-Е, князем-епископом Павликовским, венчавшим их в 1932 году и путешествовавшим с Шарлоттой на автомобиле по Европе.

Встреча с «еще одним человеком», знакомым «по прежним временам».

Встреча с «несколькими птицами, мигрирующими за моря, но временно застрявшими в Риме»[568]. Один — личный друг, остальные — «люди в нашем положении». Все в нетерпении ждали отъезда и пока что перебивались с хлеба на воду. Некоторые были людьми высокой квалификации, например авиаинженер, живший на заработки одиннадцатилетней дочери-кухарки.

Некто «Гю», предлагавший «связь» с заграницей[569].

«Д-р Марч», сначала сомневавшийся, но потом согласившийся помочь.

«Весьма активный Детеринг».

Подруга Норы, оказывавшая «гостеприимство», милая, но несчастная деловая женщина, владелица приличной гостиницы, снедаемая крайней неприязнью ко всему человечеству и обделенная даже толикой сердечности.

«Друг из Трента» с музыкальной дочерью («лет восемнадцати, кажется, но не тревожься, я не выяснял»).

Разговорчивый представитель Австрийского агентства печати в Риме, предлагавший познакомить Отто с пресссекретарем Муссолини.

Несколько «местных немцев», перебивавшихся в Риме.

Пожилые немки, не представлявшие большого соблазна.

«Местные дамы» — итальянки, исповедующие «совершенно другой этикет». В Риме, объяснял Отто, «считается достоинством» избегать прямого зрительного контакта, хотя всем очень нравится «переглядываться украдкой».

Шестидесятипятилетняя баронесса, милейшая особа, пригласившая его на чай («я оказался единственным мужчиной, остальные — три старушки в толстых очках, сидевшие вокруг меня, как совы»).

Адвокат, «добрый и умелый», давший разумные советы.

«Искушенный дипломат» из бывшего германского МИДа, познакомивший Отто с полезными итальянцами.

«Корреспонденты» издалека, в том числе из Сирии и из Аргентины.

Гюндель, с которым он списывался в Больцано, рисуя свое отчаянное положение и нужду в надежных документах и спрашивая, «как лучше добраться до Карла», который мог оказаться его «последней надеждой»[570].

Отто использовал все мыслимые возможности.

Главной его целью было ступить на миграционный путь рейха, чтобы попасть в Аргентину или куда-нибудь еще.

Для такого вояжа требовались новые документы. Сначала ему говорили, что обзавестись ими — раз плюнуть. Однако через пару недель Шарлотта уловила его усиливающееся беспокойство. «Я приложу все силы»[571], — заверял он ее.

«Ладурнеру» он говорил, что ему нужно другое удостоверение личности, лучше имеющегося. Проблема заключалась в том, что на это требовалось много денег, долларов, которых у него не было.

Целый месяц идеи и слухи текли рекой.

Некто, писавший Отто из Больцано, — вероятно, «Гю» — подпитывал его надежды. Сам он уже отбывал и прислал Отто паспорт Красного Креста и визу в Аргентину, подлежавшие возврату фрейлейн Луизе.

Некто, считавший, что Красный Крест будет выдавать паспорта только до конца мая, после чего этим займется Ватикан[572].

Еще один человек утверждал, что документы от Ватикана будут «послабее», с чем не соглашался «Детеринг».

Третий персонаж узнал, что проездные документы будут выдаваться только лицам, располагающим «доказательствами отсутствия гражданства». Такие документы можно раздобыть через «Гю», но только на подлинное имя заявителя.

Неназванный господин предупредил Отто, что embarcó libre[573] (право на беспрепятственную посадку) отменено. Лучший способ бегства — туристическая виза, паспорт Красного Креста и наличные («примерно 150 тысяч лир»).

Группа «кандидатов на отъезд в Аргентину» сообщила Отто, что они переориентировались на Бразилию. Это, дескать, перспективнее, хотя бразильское консульство в Риме, в отличие от других, не выдает embarcó libre. Перечислялись необходимые документы: паспорт (подошел бы от Красного Креста «в сочетании со старым документом с фотографией и с датой до переворота»[574] вроде членства в альпинистском клубе); свидетельство о рождении; свидетельство о браке; удостоверение с места работы («доказательство занятости на технической работе на протяжении двух лет»); доказательство, что «ты не коммунист».

Пятый человек сказал ему, что бразильцам «хватит австрийского паспорта или удостоверения личности», главное — «доказать, что вы протестант (именно так: протестант!)»[575].

Ходили слухи и об опасности поимки. «Знаю два случая — спустя четыре года! — когда заводились дела против достойных и безобидных людей»[576]. Об этом Отто узнал от «Ладурнера».

В конце мая Отто получил хорошие известия. Готовилось к открытию аргентинское эмиграционное бюро, от консульства в Вене можно было получить embarcó libre.

«Наилучший вариант — водный путь»[577], — писал коллега из Мерано. В Европе им было нечего