Больше нет ничего, что могло бы нас сдержать, и в каждом моем движении сквозит решимость, как и в движениях Руби. То, что я чувствую к ней, напугало бы меня, если бы не было так хорошо, когда она со мной, в моей жизни, в моих руках. В моей постели.

Я нежно поглаживаю ее теплую кожу, и Руби делает то же самое со мной. Она на ощупь пробирается под мою рубашку, водит кончиками пальцев по животу и дальше вверх. Все мое тело покрывается гусиной кожей, кровь с силой пульсирует в венах. Она стучит в ушах, и в то же время я слышу тихое дыхание Руби, которое учащается с каждым моим прикосновением.

Дрожащими руками я стягиваю с Руби верх. Сняв с меня рубашку через голову, она прижимается губами к моей груди. Кружева ее лифчика царапают мне кожу, отчего выпуклость моих брюк становится еще более выраженной.

– Ты пахнешь Джеймсом, – бормочет Руби, проводя губами по моей ключице.

Я издаю беззвучный смешок.

– Надеюсь, хорошо.

Она кивает, и ее волосы щекочут мой подбородок.

– Даже очень.

Я глажу ее по спине, провожу ладонями по плечам и вниз – вдоль позвоночника. Кладу руку на копчик и прижимаю Руби ближе, что вызывает у нее легкий вздох. Она снова смотрит на меня. Этот взгляд прожигает насквозь. Я запускаю пальцы в волосы и снова целую ее. Я проникаю языком в ее рот, наслаждаюсь вздохами и полностью растворяюсь в ней. Теперь мной управляет страсть. Я подталкиваю Руби к кровати, пока она не упирается в нее ногами.

– Все о’кей? – шепчу я, сглаживая волосы с ее щек.

Руби кивает. Глаза лихорадочно блестят.

– Да.

Я снова склоняюсь к ней и двигаюсь губами от ее щеки к уголку рта, по подбородку вниз. Я целую шею, а руки Руби тем временем двигаются вверх по моей спине. Она крепко обхватывает мои плечи, когда я зажимаю зубами кожу и делаю засос. Я слышу, как замирает ее дыхание, но при этом она еще крепче прижимается ко мне.

– Как хорошо, – шепчет она.

Я не тороплюсь. После шеи я перехожу к плечам и ключице. Я исследую грудь. Я нежно мну ее, затем провожу ладонями по ребрам, усеивая поцелуями живот. Осторожно дохожу до ее штанов и поднимаю глаза:

– Тоже о’кей? – спрашиваю я.

Глаза Руби прямо-таки горят огнем, она кивает.

Я продолжаю: сначала расстегиваю пуговицу джинсов, потом молнию и стягиваю их с ее бедер. На Руби черные трусики, от вида которых мое сердце начинает бешено биться. Я снова встаю. Ее руки мгновенно находят мой ремень. Она привстает на цыпочки и целует меня, жадно, очень жадно, пытаясь вслепую расстегнуть ремень. После нескольких попыток ей это удается, и брюки падают к ее джинсам на пол.

Руби погружается в мягкие одеяла, и я следую за ней, не прерывая поцелуя. Вообще-то я хотел так много ей сказать, но желание целиком захватило меня. Руби обхватывает мои бедра и притягивает к себе.

Я уже не могу вспомнить, почему не хотел торопиться – мои руки шарят по ее телу словно сами по себе. Я прижимаюсь к ней, прямо между ног, и звук, который она издает, сводит с ума. Она гладит меня, дико стонет и прикусывает нижнюю губу, когда я повторяю свое движение.

Я беру ее за плечи и приподнимаю в положение полусидя. Продолжаю целовать, дотягиваясь руками до застежки лифчика. Пальцы так дрожат, что мне понадобилось три попытки, пока он не расстегнулся. Руби улыбнулась, давая бретелькам соскользнуть с плеч.

Несколько мгновений я просто смотрю на нее. Вид ее обнаженной кожи, взъерошенных волос… лишил меня самообладания.

Мы двигаемся одновременно. Руби откидывается назад, и я наклоняюсь к ней и целую, упершись обеими руками в матрас. Ее язык медленно играет с моим, пока руки спускаются к бóксерам.

Она медлит и что-то бормочет. Я отрываюсь от нее и смотрю в ее глаза.

– О’кей? – она с улыбкой возвращает мне мой же вопрос. Я беззвучно смеюсь и киваю.

Руби стягивает с меня бóксеры. Я немного помогаю ей в этом и затем снимаю с нее трусики. Я тянусь к своим брюкам, лежащим на полу, чтобы достать из портмоне презерватив. Руби наблюдает за тем, как я кладу его на кровать и снова склоняюсь над ней.

Ее многообещающий взгляд заставляет мое сердце биться еще быстрее. Она обвивает руками мою шею, и ее губы снова находят мои. Я бы мог вечность лежать с ней обнаженным в этой постели и целовать, пока все мысли о прошлом и будущем не исчезнут и не останемся только мы вдвоем.

Руби скользит ладонями по моей спине к бедрам. Она выгибает спину и тихо стонет, когда я крепко прижимаюсь к ней. Я постепенно теряю контроль. Наш следующий поцелуй еще жарче, чем предыдущий, почти дикий, и я чувствую, как Руби впивается ногтями мне в спину. Теперь уже я не могу сдержать стон. Я задерживаю дыхание и слезаю с нее, чтобы натянуть презерватив.

Я поворачиваюсь к ней, чтобы видеть ее лицо. Глаза Руби помутнели от желания, но взгляд не оставляет сомнений в том, чего она хочет.

И вопросов больше не остается. Мы двигаемся одновременно, я снова сверху, она обвивает меня ногами, притягивая к себе. Я без усилия вхожу в нее. Ощущение настолько сильное, что я замираю и на миг закрываю глаза.

А когда открываю их, то вижу, что с Руби происходит то же самое. Я опираюсь на локти и пальцами провожу по виску к ее щеке. Она снова открывает глаза. И тогда я начинаю медленно двигаться. Я выхожу из нее и осторожно вхожу, не отводя глаз от прекрасного лица Руби. Она двигается вместе со мной, зарывается рукой в мои волосы и крепко держится за меня.

Я еще никогда в жизни не чувствовал себя так, как в этот момент. То, что мы ощутили, было безоговорочным доверием. Я отдавал Руби всего себя, и она отдавалась мне в ответ.

Раньше секс был нужен лишь для того, чтобы сбросить стресс, но только не сейчас. С Руби все встало на свои места. Остались только мы и эмоции, которые нас переполняли.

Мне не нужно говорить ей, как сильно я ее люблю. Я показывал это своим телом, каждым поцелуем – нежным и глубоким, каждым толчком бедер, тем, как крепко держал ее, когда ее хрупкое тело дрожало под моим, и тем, как я падал без сил после.

Руби

Время, проведенное с Джеймсом в Брайтвелл-кам-Сотвелле, преследовало меня в мыслях всю неделю. И следующую неделю. И неделю после. И потом тоже.

Я не могла забыть это ощущение близости, его руки на моем теле, его дыхание у самого уха. В ту ночь мы были одни в целом мире, и теперь я ловила себя на том, что хочу повернуть время вспять.

Завтракая с семьей, я вспоминала то утро, свежеиспеченный хлеб и сокровенную улыбку Джеймса, когда он передавал мне варенье.

Пытаясь сосредоточиться на учебном материале для выпускных экзаменов, я думала о квартире, которую показал нам маклер, и о том, как мы лежали ночью и обсуждали, как обставим ее, когда Джеймс получит деньги за свою долю в «Бофорт».