– Да что… А ничего. Князь дурит, народ терпит. Сейчас вот нового врага себе придумал – говорят, всех дружинников на уши поставил, ищет повсюду какого-то грека. В остальном все как обычно, даже лучше. Я-то – вон, весь свой товар сегодня продал, в последнее время такая удача редко выпадает. Я гончар местный. Горшки, кувшины, крынки. Эх, налетай, народ, разбирай! Видать, готовятся к какому-то празднику люди. Может быть, свадьба намечается. Заказали еще, через три дня снова поеду.

– А что за грек? – Марсель сделал вид, что впервые слышит об этом.

– Да пес его знает, – неопределенно пожал плечами Игнат. – Какой-нибудь бедняга, который нашему князю не угодил. Но когда я уезжал, его еще искали, так что, возможно, он успел унести ноги.

– И часто такое здесь происходит?

– Да уж не редко. Но раньше было чаще, в последнее время Владимир как-то остепенился. Уж не знаю, что тот грек ему сделал, раз он так рассвирепел и за старое принялся.

– Отходчивый?

– Чего?

– Отходчивый, говорю, князь?

– Э, нет, брат, – усмехнулся мужик. – Этот долго обиды в памяти хранит. Помню, один воевода его чем-то задел, так тот целый год ждал удобного случая, чтобы отомстить. И когда тот уже и думать забыл об этом случае, приказал удавить его. Конечно, народу сказали, что он во сне умер, но мы-то не дети малые, все понимаем. Так-то.

Что ж, подумал Марсель, возможно, это и к лучшему – не придется ломать голову над тем, чтобы попытаться улучшить отношения с Владимиром. Еще одной проблемой меньше. Наладить связь с Курьяном – дело времени, да и Маруся может подождать, не до нее сейчас. Убитые Тарасом дружинники не успели обшарить его карманы, вероятно, намереваясь сделать это после казни, так что у него было достаточно денег для того чтобы продержаться какое-то время. Нужно было только не попасться, а там, глядишь, и до Польши можно будет добраться, если повезет. Что там сейчас? Историк нахмурился, пытаясь вспомнить события того периода, в котором находился. Болеслав Храбрый? Неспокойное время, но славное. Почему бы и нет?

– Есть, где остановиться?

– Что?

Марсель, увлекшись своими мыслями, не сразу понял, о чем его спрашивает попутчик, и тот повторил:

– Остановиться, говорю, есть где?

– Аа… Нет, пока нет.

– Мы приедем к ночи только, так что можешь заночевать у меня, – кивнул мужик. – Меня Игнатом зовут.

– Марсель, – историку пришло в голову, что он имеет полное право называться своим собственным именем. Действительно, не Баламошкой ведь представляться.

– Марсель? – удивился гончар. – Это что за имя немецкое? Или ты фрязин?

– Нет, я здешний, – отозвался ученый, тут же пожалев, что не придумал какое-нибудь более подходящее имя. – Просто отец мой тоже странствовал много, вот и подобрал имя из тех, что больше приглянулись.

– А у самого-то детки есть? У меня вон целая дружина, мал мала меньше. Уже и устал от них, а баба моя все рожает, остановиться не может. Я уж ее и к знахарям водил, они какую-то водицу дали, говорят, мол, станет пить ее – не понесет больше. Ага, как же. Опять пузатая ходит. Дитя, конечно, это всегда хорошо, но сколько можно?!

Улыбнувшись, Марсель посочувствовал многодетному отцу и, в свою очередь, покачал головой:

– Нет, семьей я так и не обзавелся.

– Породицей.

– Чего?

– Породицей в наших краях семью называют. А чего ж ты так? Бабы подходящей рядом не оказалось в нужный момент?

– Можно и так сказать, – отозвался историк, автоматически запоминая новое слово. – То бабы не было, то времени.

– Вот так наша жизнь и проходит, – глубокомысленно вздохнул мужик. – Думаешь, что успеешь все, а там глядишь – и седина в бороде появилась, и работать уже не можешь, как раньше. И старость незаметно подкрадывается. А потом… Эх, не будем о грустном.

– Не будем, – согласился историк. – А что, в Житомире, говоришь, есть на что посмотреть? Живет город?

– Да куда он денется? – махнул рукой Игнат. – Живет, конечно. Вот только в последнее время как-то неспокойно у нас. Народ волнуется.

– Что такое? – насторожился Марсель, для которого эта новость стала неожиданной.

– Да волхвы наши чего-то мутят воду, – сердито махнул рукой куда-то в сторону мужик. – То сидели веками в своих лесах, носа не показывали, а то вдруг стали слухи распускать о том, что, мол, движется на нас опасность великая. Веру, говорят, хотят у нас отнять. Я же говорю: глупости сплошные. Кто ее у нас отнимет? Наши отцы и деды Роду поклонялись. Сварог да Макошь – наше всё. Князь Владимир – и тот покряхтел-покряхтел со своими новыми порядками, да успокоился. Понял, что нас так просто не проймешь. А тут – такое.

– Погоди, погоди, – ученый перебил слишком болтливого Игната, который уже готов был пуститься в пространные рассуждения. – Это что же, волхвы у вас просто так от дома к дому ходят, что ли?

– Зачем? – удивился тот. – У них своя изба на отшибе. Не поверишь, построили ее всего за ночь и теперь живут в ней. Вечером народ спать ложился – ничего не было, а утром проснулся и – на тебе! Стоит, добротная такая, фигурками ихними украшенная…

– Так, говоришь, прямо там и живут? Разве они не стараются от людей подальше держаться?

– Так было раньше, – кивнул гончар. – Я же и говорю: неспокойно. Еще волхвы рассказывали о какой-то посланнике… Ох, так это его ищут, наверное!

Мужик хлопнул себя по колену с такой силой, что лошадь, испугавшись, шарахнулась в сторону.

– Ну-ну, тпру, – успокоил ее Игнат и повернулся к Марселю. – Вот голова дырявая, да? Как-то я сразу не связал одно с другим. Значит, успели волхвы донести до князя весточку, настроили его против грека этого. Ну, и хорошо. И пусть поймают его, чтобы другим неповадно было.

– Думаешь? – заинтересовался историк. – Что же он тебе сделал?

– Может быть, и ничего, – пожал плечами мужик. – Однако добрый человек никогда не полезет к соседям со своей метлой. Возможно, у нас здесь и своего сора в избытке, но мести мы его будем по старинке, как нам любо. Понимаешь, о чем я?

– Ну, с такими мыслями мы далеко не уедем, – рассмеялся Марсель.

– О чем это ты?

– Да все о новом, которое не всегда хуже старого, а иногда даже лучше.

– Ну-ка, ну-ка, – Игнат прищурился и смерил собеседника насмешливым взглядом. – Ты говори, а я послушаю.

– Почему бы и нет? Ты вот сейчас на телеге едешь, верно?

– Вроде.

– А когда-то люди не знали колеса, все на себе таскали. Наверное, когда первую телегу изобрели, на нее тоже смотрели с опаской. Отказались бы от колеса, что делал бы сейчас?

– Эк ты хватил, – рассмеялся мужик. – Так то ж давно было. А я тебе толкую о том, что прямо сейчас происходит. Здесь разницу понимать нужно. Какое мне дело до того, как раньше жили. Мне нужно беспокоиться о том, чтобы у моих детей было что поесть, а ты мне о каком-то колесе толкуешь. Хотя вещь в хозяйстве, конечно, полезная. На себе я бы запарился таскать все свое добро, здесь ты прав.