мыслей…Давай просто поужинаем?

Вижу, как глаза Алисы сверкают неудовольствием, но она себя сдерживает и снова растягивает губы в фальшивой улыбке.

– За нас, милый! За нашу семью и любовь.

Делаю небольшой глоток и отставляю бокал в сторону. Не хочется пить за то, чего фактически и нет, да и Алиса опять выбрала вино на свой вкус, забыв, что я не люблю красное полусладкое. Или она за годы совместной жизни не потрудилась запомнить?..

Ужин проходит непросто: жена пытается выстроить диалог, а я не хочу с ней говорить, потому что мысли все время в другой комнате, рядом с малышами. Хорошо поели? Уснули? Как у Маши сегодня животик: капельки помогли? А Ежик? Она уже уснула или будет ждать, пока я ей прочитаю сказку?

Из мыслей о детях меня выдергивает Алиса, которая неожиданно соблазнительно выгибается, выставляя грудь вперед. Проводит по зоне декольте кончиками пальцев, а другую руку кладет поверх моей ладони, одновременно касаясь моей ноги под столом.

– Милый…Я соскучилась…

Еще раз внимательно смотрю на Алису и…хочу на ее месте Раду. С ее манящими пухлыми сладкими губами, со скромной улыбкой, всю такую уютную, домашнюю, родную…

Осторожно убираю ладонь жены на стол и поднимаюсь с места:

– Спасибо за ужин, Алиса, все было вкусно. И давай не сегодня. Я очень устал.

За считанные секунды моя женушка из милой соблазнительной зайки трансформируется в шипящую кобру.

– Ты что, отказываешь мне?! Все из-за нее, да? Из-за этой…

– Помолчи, Алиса. Не стоит говорить того, о чем потом пожалеешь!

Жена сверлит меня злым взглядом, с силой поджимая губы. Я же разворачиваюсь и иду туда, где весь вечер было мое сердце.

Приоткрываю дверь детской и наблюдаю милую картину: Паша мирно спит в кроватке, надув губки и смешно ими причмокивая. Ежик хмурится во сне, сильнее стискивая книжку сказок. Она обнимает ее двумя руками, прижимая к себе. Не дождалась меня моя малышка, а ведь так хотела узнать, кто разбудит спящую красавицу…Вынимая книжку из рук дочери, мысленно делаю себе пометку исправить эту оплошность завтра.

Но больше всех умиляет Рада. Она мирно спит, прижимая животиком Машу к своему животу. Наверно, крошку опять мучают газики, и Рада таким образом пытается ей помочь, чтобы малютка хоть немного поспала.

Осторожно забираю младшую дочь из заботливых рук Рады и поправляю на ней одеяло. Рука сама тянется к ее волосам, и я не выдерживаю, наклоняюсь, чтобы поцеловать девушку в висок и вдохнуть нежный аромат ее волос.

И в этот момент, глядя на свою семью, я все окончательно для себя решаю, но события последующих дней переворачивают все с ног на голову…

Глава 48

Лука

День не задается с самого утра. ЧП в зарубежном филиале здорово подпортило мои планы. А ведь сегодня я собирался навести порядок в своей жизни и серьезно поговорить с Алисой… Что ж, у меня будет немного времени, чтобы подобрать нужные слова и поставить точку.

– Ты куда так рано? – бормочет сонная жена, садясь на кровати и потирая глаза.

Хмыкаю. Да уж, восемь утра для Алисы – рань несусветная. Она редко встает раньше полудня, ее менеджер об этом знает, и ее крайне редко зовут на утренние съемки. А я обычно в это время уже подъезжаю к офису. Но не сегодня.

– Я улетаю в Прагу. И очень тороплюсь, – добавляю, замечая, как Алиса встает со своего места, накидывает пеньюар и идет в мою сторону.

– Надолго?

– Не знаю, как пойдет. Постараюсь вернуться как можно скорее.

Алиса склоняет голову набок и задумчиво смотрит на меня, прикусив нижнюю губу. Я категорически не хочу улетать, потому что меня одолевает чувство тревоги, и оно усиливается, когда мой мозг осознает, что Рада остается в одном доме с моей женой.

– Хорошо, милый. Удачной тебе поездки.

Алиса подходит почти вплотную, встает на носочки и пытается дотянуться губами до моих губ. Уворачиваюсь в последний момент и отступаю назад. Жена смотрит волком, стискивает ладони, но ничего не говорит. Что очень на нее непохоже. И этот факт только добавляет огня в мою тревожность.

– Алиса, давай только без глупостей, хорошо? Не доводи Раду. Она и без того разрывается между детьми круглосуточно.

– Ты ей платишь за это деньги, – зло выплевывает Алиса, становясь самой собой. – Нехилые причем для обычной-то няни без образования! Так пусть отрабатывает! А не нравится…

– Ты не тронешь Раду и пальцем, ясно?! – рычу, наставляя палец на жену. – Не тебе решать, кто будет смотреть за моими детьми, ясно?!

– Это и мои дети тоже, забыл? – хищно ухмыляется, облокачиваясь плечом об стену. – Или ты уже вообразил, что это дети твоей ненаглядной Рады, и мысленно вы их уже вместе воспитываете? Не выйдет, Лука, даже не мечтай.

– Так раз это твои дети, то и веди себя, как их мать! Я все сказал, Алиса. Давай без глупостей. Я уехал.

Спускаюсь по лестнице, и мой взгляд привлекает милейшая картина на кухне: Рада со смешным пучком на голове суетится возле плиты и стола, накладывая Ежику блинчики и при этом покачивая ногой шезлонг с Пашей. Маша в это время уже мирно посапывает в соседнем шезлонге.

– Доброе утро, папа! – бормочет Ежик с набитым ртом и пытается улыбнуться. Целую дочь в макушку и на автомате приобнимаю Раду за талию.

– Доброе утро, – смущенно улыбается Рада, тут же переводя все свое внимание на плиту. – Завтракать будешь?

– Вообще-то я опаздываю, – бормочу, глядя на часы, но…соблазн провести утро в уютном семейном кругу так велик, что я решаю: от пятнадцати минут, проведенных с детьми и Радой, хуже в филиале уже не будет. – Но от кофе и ароматного блинчика не откажусь.

Рада сразу же ставит кружку к кофемашине, нажимает нужную кнопку и кидается к столешнице, где стоит гора горячих блинов, щедро мне накладывает на тарелку и ставит передо мной.

– Ты сама-то завтракала?– смотрю на запыхавшуюся Раду, что сдувает выбившуюся из пучка прядь волос.

– Я успею. Спокойно поем, когда малыши уйдут на следующий сон…

– Сядь и поешь, – отодвигаю стул, похлопывая по сидению. – О себе тоже надо думать.

Рада смотрит на меня растерянно, ее щеки загораются румянцем, но все же она садится рядом и принимается за завтрак.

Паша начинает хныкать, потому что шезлонг перестал качаться, и Рада подрывается с места, но я заставляю сесть ее обратно.

– Ты чего накуксился, боец, а? – говорю с сыном строгим тоном, и Паша сразу же замокает, глядя на меня серьезно и исподлобья. – Почему не