Как же я полностью согласна с тобой, моя хорошая! Я все это знаю и понимаю. Но, к сожалению, в этой ситуации мои руки завязаны морским узлом. Потому что Алиса – мать. И у нее все документы на руках.

– Я тоже по ним скучаю, Кнопка. Очень. Но ты не плачь. Мы обязательно разберемся…

Вот так поглаживая и успокаивая малышку, мне удается провалиться в тревожный сон.

Но потом я резко просыпаюсь от дикого крика боли. И кричу не я.

А моя маленькая Кнопка.

Глава 50

Рада

Кнопку забрали у меня два часа назад. И все еще из отделения реанимации никто не вышел. Я уже прорыла траншею в коридоре, расхаживая из стороны в сторону, а новостей хороших так и нет.

Да, именно хороших. Потому что я не могу допустить, что…

Устало опускаюсь на стул и раскачиваюсь взад – вперед, глядя на носы моих тапочек. Я даже обувь забыла переодеть, накинула верхнюю одежду поверх домашнего костюма и так и поехала в «Скорой». Можно сказать, босая.

В сотый раз наверно за последние несколько часов набираю Луку. Где этот отец, чтоб его, который так нужен?! Почему проблемы со здоровьем дочери я должна тянуть одна, когда он гордо обещал, что не будет воскресным папой?!

Но все проклятия в адрес Луки отходят на второй план, едва уставший лечащий врач Кнопки появляется в дверях. Я подскакиваю на месте и прижимаю ладонь к груди, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Но тут же обессиленно опускаюсь обратно. Ноги подкашиваются и не держат меня. В ушах нарастает гул, боль стальным обручем сковывает голову.

Я все читаю по лицу доктора. По его жалостливому взгляду, наполненному тоской.

Случилось то, чего я боялась. То, о чем не позволяла себе думать все эти часы.

– Рада Алексеевна, еще не все потеряно, – откуда-то издалека звучит голос врача. Он пропитан жалостью и…безнадежностью. – Да, у Оли рецидив, причем развивается стремительно. Организм, все же ослабленный пересадкой, не справляется с болезнью…

– И вы говорите, что еще не все потеряно? – откидываю голову назад и упираюсь затылком в стену. За что?! Все же было хорошо! Мы победили болезнь! В какой момент все сломалось? Почему именно моя девочка? Где я так согрешила? – Вы хотите сказать, что наша надежда – это продление жизни Оли препаратами?

– Нет, Рада. Есть последний шанс спасти вашу дочь. И я вам говорил о нем год назад.

Я поднимаю голову и внимательно смотрю на доктора. В голове роятся мысли, крутятся, как винтики, пытаясь отыскать нужный мне вариант.

Врач, видя, что я не могу вспомнить, приходит на помощь.

– Я говорил вам, что нужно родить еще одного ребенка для спасения дочери. Вы были в положении, я слышал, что у вас родились двойняшки, возможно, кто-то из них…

Отчаянно мотаю головой, глотая слезы, и вновь бьюсь затылком об стену.

– Нет, доктор. Вы говорили, что они должны быть единокровными и единоутробными. Эти малыши не подойдут, потому что я тогда выступила в роли суррогатной матери, чтобы заработать денег на операцию…

– Простите, я не знал.

– Сколько у меня есть времени? Может, я успею поговорить с отцом Кнопки и…ну, выносить…

Доктор тяжело вздыхает и отводит взгляд в сторону. По его осунувшимся плечам и обреченному виду понимаю, что сейчас нам с Кнопкой вынесут приговор. Но я не хочу его слышать! Не хочу! Как и в тот раз, пока не озвучен диагноз, я буду, смогу верить, что для нас с дочерью еще есть шанс.

– Скажите, я могу ее увидеть? Хоть на несколько минут?

– Она очень слаба, мы ее обезболили и ввели успокоительное. Думаю, у вас есть минуты три, не больше.

Встаю с места, и меня ведет в сторону. Резко взмахиваю рукой, и доктор тут же оказывается рядом, подхватывая меня.

– Рада, вам нехорошо? Пойдемте ко мне в кабинет, я дам вам воды…

– Нет, спасибо, – жестом показываю, что со мной все в порядке. – Мне нужно к дочери. Она там одна наедине с болезнью…

Прохожу в палату и тут же натыкаюсь на взгляд, полный слез.

– Мамочка! – Олюшка тянет ко мне руки, и я бросаюсь к ней, заключая в крепкие объятия. – Мне было так больно! Так страшно! Я опять заболела. Да? Теперь снова надо жить в больнице? Мама, забери меня, пожалуйста! Я не хочу!

Оля срывается в истерику, плачет взахлеб, разрывая мое сердце на куски. Я закусываю губу до крови, чтобы не показать ей своих слез. Своего страха. Если уж меня трясет и мотает от эмоций и осознания происходящего, то что говорить о маленьком ребенке?

Мы сидим так долгое время, раскачиваясь из стороны в сторону, пока Кнопка не успокаивается. Она изредка всхлипывает, но не отпускает меня, намертво вцепившись в мою футболку на спине.

– Мама, можно тебя кое о чем попросить?

– Конечно, солнышко.

– Обещай, что когда я умру, вы с папой не будете плакать, а еще возьмете маленького котенка, такого рыжего…

– Нет! – слишком громко и поспешно отвечаю, отстраняя дочь от себя. Смотрю в ее серые глазки, и выть хочется, выдирая волосы на голове. – Ты не умрешь! Ясно?! Мы с папой все для этого сделаем! Все…И котенка обязательно возьмем! Сама выберешь, какой понравится! Хоть двух!

Кнопка улыбается, но ее глаза остаются грустными и серьезными. Она не верит. Она опустила руки. И теперь на мои плечи ложится двойная нагрузка: мне нужно верить за двоих.

Я так хочу поделиться этой тяжелой ношей, чтобы мне помогли нести этот непосильный крест! Потому что очень боюсь сломаться на полпути…

Где же, мать твою, Лука, тебя черти носят, когда ты так нужен?!

Моя девочка откидывается на подушки, крепко держа меня за руку, прикрывает глазки и через несколько минут ее хватка слабеет. Уснула.

Мне очень не хочется сейчас оставлять ее одну, но нужно. В этот раз я не могу геройствовать и одна искать решение проблемы. Мне срочно нужно найти Луку. Хоть из преисподней его достать!

Выхожу из палаты и в миллионный раз набираю Орлова. Но бесполезно – мне отвечает все тот же механический голос. Я все же даю волю эмоциям и сползаю по стене.

Телефон неожиданно вибрирует входящим сообщением. В надежде, что это Орлов появился в сети, я, даже не глядя на него, нажимаю на «Прочитать».

Но нет. Это оказываются ранее обещанные анализы двойняшек, присланные доктором с опозданием.

Хочу