— Ты живой?

— Живой.

Она сдавленно икнула и сквозь слезы улыбнулась, потом вытерла лицо рукавом.

— О, Джейми. — Она блаженствовала в его объятиях. — Наверное, это не слишком подходящее время, чтобы сказать, как я по тебе тосковала.

Он поцеловал ее в лоб.

— Я тоже, — вернул он ее признание.

— О, Джейми, что ты сделал со своими волосами?

— Остриг.

Уголки его губ опустились.

— Выглядит ужасно. Если это происходит с тобой, когда умираешь, то Господу следует сменить парикмахера.

Она сознавала, что говорит глупости, но не могла ни о чем думать. Могла лишь водить руками по его кое-как остриженным волосам. Как будто их кромсали садовыми ножницами.

Он старался держать ее прямо перед собой.

— Все изменилось.

— Да. Слава Богу, ты жив.

Она пробежала руками по его лицу, по острым скулам и гладко выбритым щекам. Она не могла отнять от него руки, не могла оторваться. Она водила ладонями по его плечам и спине, то прижимала к себе, то отпускала, но ни на миг не останавливалась. Она не могла преодолеть эту потребность чувствовать под ладонями его упругое, теплое, живое тело.

Затем к рукам подключились ее губы. Целуя, скользнули вниз по шее, замерев на миг у ее основания, где бился ровно и сильно его пульс. В поисках его запаха — запаха лавровишневой воды. И вот он; ведущая нота, приглушенная незнакомыми добавками: шерсти, соли и рыбы. И алкоголя. Как странно, что от него может пахнуть рыбьим жиром и коньяком. Как любопытно.

Лиззи вдруг встрепенулась: а чем пахнет она? Боже всесильный.

— Прости, мне не следует к тебе прижиматься. А то мои вши и блохи перебегут к тебе.

Она рассмеялась, и этот смех покоробил ее слух.

Он улыбнулся, но не отступил назад.

— Миссис Таппер сказала, что боится, как бы они не загрызли тебя до смерти. Она кипятит твою одежду с мылом и щелоком.

— Миссис Таппер? Значит, она знает, что ты жив? Она будет так рада. Когда и как она тебя нашла?

— Я не могу объяснить. Я пришел, потому что… потому что должен был прийти. Потому что миссис Таппер была уверена, что ты… она очень переживала за тебя. Она сказала, что ты таешь на глазах, что у тебя ужасные синяки под глазами. — Он обнял ладонями ее лицо и нахмурился, заглянув ей в глаза. — Как будто ты привыкла смотреть в глаза смерти.

— Миссис Таппер сказала это? Тебе? Когда?

— Лиззи, ты должна выслушать меня. Я не могу объяснить всего. Прости, но тебе нужно набраться мужества. И потерпеть еще немного. Мы делаем все, чтобы тебя освободить. Мы очень стараемся, так что не стоит отчаиваться. Ты меня понимаешь?

— Нет. Ты должен рассказать мне все. Что с тобой случилось? Где ты был?

— Любимая, прости, но я не могу сказать этого.

Что-то было не так. Что-то было совсем не так. Лиззи схватила его за грудки.

— Что ты имеешь в виду? Как ты выжил? Как попал сюда? Как тебя впустили? Почему скрываешься в чужом обличье? Тем более в этом? Ты не знаешь или не хочешь говорить мне?

— Лиззи, умоляю. — Он взял ее руки в свои и тихо произнес: — Ты должна понять. Ты должна еще немного потерпеть.

Ее сердце в груди похолодело, как будто его вырвали, и все тепло вдруг иссякло.

— Нет! Ты не можешь говорить это серьезно. Не можешь. Я не в состоянии больше это выносить. Я не выдержу. Не выдержу и часа. Ты не можешь просить меня об этом. Ты должен вытащить меня отсюда. Должен.

— Лиззи. — Он продолжал держать ее, согревая вдруг ставшие влажными ладони в своих. — Ты должна пока остаться здесь, — сказал он спокойно.

Слишком спокойно. Хотя его голос прозвучал неровно.

Лиззи вырвала руки. Нет. Она и слушать не хотела это неразумно. Это плохо. Нужно что-то делать, Нужно выбираться отсюда. Джейми должен забрать ее отсюда. Она бросилась к двери.

Он поймал ее в свои объятия, пытаясь успокоить.

— Лиззи, прощу тебя.

Ничего не понимая, она стала бороться с ним и царапаться в попытке вырваться из комнаты, и избавиться от этого чудовищного чувства, этой новой невыносимой боли.

— Прошу тебя, взмолилась она, — ты должен вытащить меня отсюда. Ты жив. Скажи им. Скажи и забери меня отсюда!

Она слышала в своем голосе нотки истерии и острой обиды.

— Я не дам им тронуть тебя, Лиззи. Я обещаю. Обещаю, — прошептал Джейми хрипло ей в ухо.

В его голосе звучала боль. Его руки сжимали ее железными обручами, вызывая тоску по уюту и теплу его тела, но она продолжала вырываться.

— Как ты можешь это обещать? Ты должен сейчас же забрать меня отсюда. Ты не можешь оставить меня здесь.

Она перешла на крик. Да. Надзиратель услышит шум и придет, увидит, что Джейми жив, и ее освободят.

— Пусти меня.

— Не могу. Иисусе Христе, Лиззи. Не могу.

Его лицо и глаза почернели от боли, и голос осип.

— Но как, скажи на милость, могла я убить тебя, когда ты вот он — живой и невредимый! Ты не умер. Не умер.

В коридоре послышались шаги и звяканье ключей по ту сторону двери.

Джейми сжал ее изо всех сил и прошептал в ухо:

— Не могу ничего тебе объяснить, но ты не должна никому говорить, что видела меня.

— Нет. Как ты можешь просить меня об этом? Нет!

— Господи, Лиззи, я не могу. Не могу. Слишком многое поставлено на карту. Ты должна набраться терпения. Должна верить мне. Скоро, очень скоро, Я обещаю. Клянусь.

Но что бы он ни говорил своим мученическим голосом, ничто не могло ее убедить.

— Ты не можешь оставить меня здесь. Не можешь.

Он отступил назад, стараясь отодвинуть ее от себя. Но она отчаянно вцепилась в его одеяние мертвой хваткой, не желая отпускать. Ему пришлось силой оторвать ее от себя и держать за запястья.

— Лиззи, послушай меня! Послушай. Потерпи немного. Совсем немного. Обещаю, Обещаю. Охрана!

Беспомощно дернувшись в его неумолимых руках, она обвисла, теряя силы и волю.

— Нет, Джейми, нет. Пожалуйста, не оставляй меня. Пожалуйста, умоляю. Не оставляй меня.

— Прости, Лиззи. — Он опустил ее вниз, потому что ноги ее не держали, и она осела на холодный каменный пол. Он в последний раз прижался в поцелуе к ее губам. — Прости меня. Прости.

Тут дверь открылась, и он ушел.

— Джейми. Джейми! — закричала она, ударяя кулаками в пол.

Снова и снова, повторяя его имя, пока не охрипла и не разбила руки в кровь.

Марлоу вышел из тюремных ворот. Его руки дрожали. Свернув за угол, он прислонился спиной к стене и набрал в легкие воздух. Слава Богу, он уговорил Макалдена не сопровождать его.