Злость, вливаясь в легкие, затрудняла дыхание. Какой же она была дурой, что считала его глупым и чересчур доверчивым, тогда как он был лжецом и подлым негодяем. Ему каким-то образом удалось впутать ее в убийство и заставить в полной мере отвечать за это.

Она убьет его собственными руками, если когда-либо доведется снова с ним увидеться. Вот такая жалкая ирония.

Чертов ублюдок.

И она не умрет. Потому что он жив.

Лиззи крепко зажмурила глаза, чтобы избавиться от головной боли, которая возвращалась каждый раз, когда она пыталась во всем разобраться. Было невозможно не верить свидетельствам памяти — гроб, похороны, проклятое письмо из Адмиралтейства.

Адмиралтейство. И внезапно вспомнившееся утверждение сэра Эдварда Фостера, что плавание в Австралию в этот период войны невозможно, прозвенело в ушах, как будто он стоял рядом, Джейми, несомненно, и здесь солгал. Ублюдок.

— Миссис Марлоу?

Это был надзиратель вместе с местным адвокатом-солиситором мистером Бенчли.

Лиззи встала и поправила юбки, насколько это было возможно, пока надзиратель отпирал дверь, чтобы выпустить ее. Миссис Таппер продолжала каждый день приносить свежевыстиранные юбки и сорочки или платья, хотя Лиззи отказывалась ее видеть, но одежда пачкалась от грязи и сырости дартмутской тюрьмы, ибо заведение это отнюдь не было курортом.

— Миссис Марлоу, — начал мистер Бенчли, указав на высокого, достойного вида мужчину за своей спиной. — Я привел к вам милорда Эдвйна де Хэвиленда из Лондона. Он адвокат высшей категории суда королевской скамьи. Он будет защищать вас на выездной сессии суда присяжных.

— Милорд.

Лиззи сделала поклон.

Человек пришел, чтобы спасти ей жизнь.

— Мне нужна комната со столом и стулом, лучше с двумя, и хороший свет, — заговорил он, обращаясь не к ней, а к пространству вокруг себя, как будто это пространство могло броситься со всех ног выполнять его просьбу.

Надзиратель и солиситор с нескрываемой радостью и почтением проводили августейшего гостя в отдельное помещение. В дартмутскую тюрьму не часто наведывались адвокаты высшей категории суда королевской скамьи. Наверное, за ним стоял кто-то очень влиятельный.

Или за ней.

— Что ж, миссис Марлоу. Меня зовут де Хэвиленд, и я буду представлять в суде ваши интересы. — Он заглянул в кожаную папку, что лежала перед ним. — Мистер Бенчли обстоятельно познакомил меня с деталями вашего дела, но я бы хотел поговорить с вами лично. Это преступление карается смертной казнью, миссис Марлоу. В то время как я, безусловно, буду настаивать, что вы невиновны в его совершении, все же мне хотелось бы услышать правду. Это вы убили своего мужа или наняли одного или нескольких неизвестных, чтобы его убить?

Такой прямоты она не ожидала.

— Нет.

Слово получилось неловким и неестественным.

— Я спрашиваю не из праздного интереса, миссис Марлоу, а для того, чтобы знать все обстоятельства, чтобы быть готовым к отражению сильных доводов. Мне не нужны сюрпризы в виде неудобных фактов.

— Что ж, милорд, возможно, я удивлю вас, если скажу, что вы первый человек в этом темном, бесчестном деле, который интересуется фактами. Я тоже пытаюсь найти факты. Во-первых, как вообще могли обвинить меня в замысле убийства?

У лорда де Хэвиленда вдруг раздулись ноздри, как будто потянуло весьма неприятным запахом. Видно, от нее. За проявленный джентльменский стоицизм она поневоле записала несколько очков в его пользу.

— Непонимание, похоже, исходит от магистрата.

— Сэра Ролстона?

— От него. Он утверждает, что получил против вас неоспоримую улику от некоего лица, джентльмена. Что это за лицо, мы не вправе знать, как не вправе знать, что это за улика. Тем не менее, когда стали известны ваши хорошо известные взгляды на супружество, вы… Вы стали подозреваемой.

— От джентльмена? То есть от кого-то со связями?

— Да.

— Похоже, я снискала себе очень могущественного врага.

— Несомненно, мэм. Но я уверен, что за всем этим могут скрываться малозначительные разногласия из-за какой-то собственности. В реальности подобные действия, обусловленные местью, обычно имеют под собой весьма шаткую основу. Люди жадны до чужих денег.

Она об этом как-то недодумала. Возможно, в основе всей этой несуразицы лежали ее виды на Гласс-Коттедж и фермерское имение в Красном ущелье. В своей попытке заняться преобразованиями она кому-то перешла дорогу. Но ее планы, связанные с Красным ущельем, столь же явно мешали вольным торговцам. Возможно, даже Адмиралтейству, дотянувшему до имения длинные руки. Еще был и сам Джейми. При таком количестве заинтересованных лиц трудно было сделать выбор.

— Относительно моего первого вопроса, мадам?

— Милорд, вам определенно должно быть известно, что я не убивала и ни с кем не замышляла убийство моего мужа по той простой причине, что он все еще жив.

Лорд де Хэвиленд скосил глаза на мистера Бенчли. Тот печально покачал головой.

— Миссис Марлоу последнее время сама не своя, сэр. Сказывается ее заточение, как вы понимаете. Тело капитана Марлоу было доставлено домой и погребено его родным отцом, преподобным доктором Марлоу, на церковном погосте в мае, двадцать четвертого числа.

— Она тронулась умом?

Королевский адвокат бросил проницательный взгляд на Лиззи, как будто обследовал научный объект, но что-то в его сухом тоне заставило ее насторожиться.

— Я не сумасшедшая, — произнесла она членораздельно. — Но вне себя от бешенства.

— Миссис Марлоу, прошу… — начал уговаривать ее солиситор.

— Нет, я не сумасшедшая. Я знаю, что мой муж не умер, — резко сказала она, — потому что он приходил сюда, в эту самую комнату, в этой тюрьме, не далее как три дня назад. Это не плод моего воображения. Он приходил сюда, переодевшись священником, и о его приходе должна иметься запись в журнале регистрации. Обязательно должна иметься. Если же он подкупил охрану, чтобы его имя не упоминалось, значит, это можно с таким же успехом узнать, заплатив им еще. Еще можно узнать, что никакой приход и никакая церковь не присылали священника в тюрьму, чтобы оказать мне утешение и поддержку, потому что на деле приходил не священник, а мой муж, который жив-здоров и, очевидно, замышляет что-то не очень хорошее. Я хочу получить от него кое-какие ответы, или пусть его арестуют. И Адмиралтейство. Ведь это оттуда мне сообщили о его смерти.

— Какая поразительная история, миссис Марлоу, — заговорил де Хэвиленд, выждав, когда умолкнет эхо взвинченного голоса Лиззи.

— Правда часто поражает воображение, милорд.

Прежде чем ответить, де Хэвиленд смерил ее долгим взглядом.

— Пригласите охранника, — попросил он солиситора. — А вы постойте там, у окна, и помолчите. Займите себя видом на улицу. Там, по-моему, цветет кизиловое дерево.