– Узел точно над правым ухом, как у ируканских пиратов...Теперь бутылку давай.

Мазур, с хрустом скрутив колпачок, протянул бутылку виски.Президента щедро полили благородным напитком, даже за пазуху плеснули, развязавузел галстука. Аристид что-то мычал и пытался выдираться, но, как ипредсказывал Лаврик, лишь совершал хаотичные, совершенно нескоординированныедвижения. В глазах у него стоял неприкрытый ужас, но Мазур не испытывал никапли жалости.

Педантичный Лаврик сходил в спальню, вернувшись, поведал:

– И там все в порядке, крошка дрыхнет без задних ног, имордашка умиротворенная, словно ей очередной подарочек от хахаля снится...Пошли?

Они быстренько протерли носовыми платками все, чего касалисьи могли коснуться, отхлебнули из бутылки по доброму глотку для созданиясоответствующей атмосферы разгула, подхватили не способного держаться на ногахвертикально президента и преспокойно покинули квартиру. Вышли на ночную улицу –тихую спокойную улочку фешенебельного квартала.

Шагавший впереди Мазур помахивал бутылкой, как дирижерскойпалочкой и с чувством распевал – вполне прилично, без ненужной дури:

– O why the deuce should I repine,

and be an ill foreboder,

I’m twenty-three, and five feet nine,

I’ll go and be a solger…[3]

За ним Лаврик, временами все же петляя, почти волоком тащил президента.Аристид в нынешнем своем виде, помятый и благоухающий виски на кабельтов, и всамом деле как две капли воды напоминал пьяного в стельку боцмана из-подкакого-нибудь экзотического флага. Картина для острова была насквозь привычнаяи не вызывавшая никаких подозрений: заезжие гуляки возвращались к себе в отель(или на судно, учитывая облик Аристида).

Благо идти пришлось недалеко, всего-то до угла – а там спохвальной предупредительностью подкатило такси, не какое попало, конечно, а сих верным водителем, так и остававшимся Мазуру неизвестным ни по имени, ни повоинскому званию. Мазур поместился рядом с кубинцем, а Лаврик сел на заднемсиденье, время от времени бесцеремонными тычками возвращая президента в подобиевертикального положения – тот ни в какую не хотел угомониться, еще неосвоившись с мыслью, что он более не способен нормально жестикулировать иговорить.

Нарвались они совершенно неожиданно. На ярко освещенной,безлюдной улице, вывернув из-за угла. От обочины наперерез браво кинулсяполицейский в шортах цвета хаки и белой рубашке с широкими синими погонами,взмахнул светящимся жезлом. Еще двое стояли у кромки тротуара – и у одного наплече висела британская магазинная винтовочка, разумеется, британская. Поздешним меркам такой вот ночной патруль означал примерно то же самое, что встране покрупнее – неожиданно выведенные на улицу танки.

Водитель дисциплинированно затормозил и притерся к обочине.Лаврик сказал тихонько:

– Если что – гасим, но, я вас прошу, не до смерти...

Полисмен зашел со стороны водительского сиденья и с ходупопросил предъявить документы, вежливо, но твердо. Остальные двое бдительнотаращились на машину, правда, винтовочку с плеча ее обладатель так и не снял.

Проверив бумаги и вернув таковые, полицейский наклонился изаглянул в салон. Улыбаясь ему дружески, Мазур отсалютовал полупустой бутылкойи безмятежно допел:

– I gat some gear wi’meikle care,

I held it weel thegither,

But now its gane, and someting mair,

I’ll go and be a sodger…[4]

Особенно внимания страж порядка не обратил ни на него, ни наЛаврика, но на президента воззрился гораздо внимательнее – зрелище было не впример более экзотическое, нежели двое подвыпивших и одетых вполне приличномолодых людей.

Президент, все еще не растерявший, надо полагать, надежды начудесное спасение из лап похитителей, замычал что-то и яростно дернулся.Зрелище получилось столь похабное – то ли пьян товарищ в дупель, то лиспецифической травки обкурился – что Мазур ухмыльнулся совершенно искренне.

– Эт-то кто такой? – в некоторой растерянности вопросилполицейский.

– Президент Аристид! – рявкнул Лаврик с широченнойпьяной ухмылкой. – Не узнали, сэр?

Полицейский хмыкнул, покрутил головой:

– А ведь похож, что самое смешное... Проезжайте, господа!

И отступил на обочину, потеряв к ним всякий интерес. Машинатронулась под блеяние президента, барахтавшегося на сиденье словно угодивший насушу осьминог.

– Пронесло, – вздохнул Мазур.

– Тебя тоже? – ухмыльнулся Лаврик, панибратски похлопалАристида по щеке: – Сиди спокойно, чадо непутевое, кто ж теперь в тебя поверит,в такого... А в общем, старая добрая классика. «Кто едет? – спросиликараульные. Мазарини! – с хохотом отвечал д’Артаньян». И пропустили ихбеспрепятственно, хотя в карете именно Мазарини и сидел...

Аристид забился, свалился на пол, в нелепой позезаклинившись между сиденьями. Не без труда извлекши его оттуда, Лаврик сказалвеско:

– Сиди и не барахтайся, сукин кот, ты ж все понимаешь...Никто тебя, прохиндея, убивать не собирается, ты даже по морде не получишь,хотя следовало бы... Можешь не верить, но ты сейчас – в компании ангелов-хранителей,которые за тебя костьми лягут в случае чего... Сиди, говорю, а то как двину!

Президент чуточку унялся. Лаврик перегнулся к Мазуру:

– Мы сейчас проедем мимо твоего дома... Эта паршивканаверняка не спит, сидит, как на иголках... Скажешь ей: пусть завтра к рассветусидит наготове вместе со своим хмырем, и чтобы он непременно прихватилкамеру... Усек?

Мазур, медленно шевеля ластами, плыл примерно метрах вполутора от поверхности моря. Вода была прозрачнейшая, и над головойподрагивали смазанные светлые пятнышки множества звезд, их отражения наспокойной морской глади сплетались в причудливые колышущиеся узоры, и это было,как во сне – невесомость, безмолвие, полумрак и звездное сияние...

На поверхность, конечно, не поднималось ни пузырькаотработанного воздуха, такой у него был акваланг. На миг поднявшись над водой,он убедился, что ошибиться не мог, не умел он в таких случаях ошибаться: дофрегата оставалось кабельтова два, на нем не заметно было огней. Погрузившись сголовой, Мазур поплыл дальше, рассчитывая каждое движение, каждое сокращениемускулов. Как-никак он шел на боевой заход не к корыту по имени «Виктория», а кбоевому кораблю не самого зачуханного на планете военно-морского флота, где наборту имелось немало людей, понаторевших в ремесле с длинным скучным названием«Обеспечение противодиверсионных мероприятий при стоянке на рейде».