оливскую вонючку в пыль, как «Третья Сестра» соизволила взглянуть на нас. Сетка зеленых лучей ощупала двух проходимцев из города, и всех, кто этих проходимцев сопровождал. Объективы с жужжанием сузились, как бы заподозрив нас в укрывании книжек, но по скучающему лицу Григория можно было предположить, что процедура не вышла за пределы штатного режима. Раздался короткий гудок, и ворота дрогнули. Стражники на вышках справа и слева облегченно зачесались. Я был чертовски рад, что их винтовки остались на спинах.

— Такое я видел только на секретных объектах Медика Шентия, когда полгода служил в охранке, — сказал я после успешного возвращения в прохладный салон. — У вас тут тоже над людьми опыты проводят?

— За всех говорить не буду, но надо мной постоянно ставят различные эксперименты, — сказал на это слав.

Многотонные створки открывались внутрь с плавностью стекающего со стенки плевка. Признаюсь, я затрепетал. Никогда в жизни мне не приходилось даже мечтать об экскурсии за Стену: присутствие Империи здесь на Немосе сохраняло сказочный флер, неосязаемость мифа. Отступники говорили о Побережье затаив дыхание, словно касались чего-то глубоко личного. Маленькой пыльной святыни. Во всяком случае этим точно грешили дряхложопые старики под тридцать вроде меня. Лонгатская молодежь, что естественно, просто делала бабки, и смешивала кровь Предков с запрещенными веществами и семенем остальных рас.

Прекрасная дева аккуратно разделилась пополам. Когда просвет стал достаточно широким, я увидел сложный многоуровневый блокпост, стальное заграждение, еще вышки: все это мы миновали почти без задержек. Единственная дорога вперед вела к гражданским кварталам.

Я выглядывал из окна, словно любопытный пес.

В сумраке дремали трехэтажные виллы с желтыми стенами и горбатыми черепичными крышами, над которыми реяли воздушные змеи в виде драконов и прочих крылатых тварей. Твари, в свою очередь, провожали заходящее солнце, а уже то — красило в алый цвет трубы, башенки, флюгера, и посылало последние «пока-пока» в мои усталые глаза. Все были при деле. Кроны всамделишных деревьев оттеняли широкие улицы, по которым неторопливо разгуливали коровы, украшенные венками и разноцветами блюдцами…

Выглядело это все уютно, хоть и непривычно. В отличии от толпы, загородившей въезд в город. Толпа воспринималась в точности до наоборот: привычно и совершенно недружелюбно. А я почему-то решил, что мы прибудем незаметно.

— А какого хрена? — воскликнул Григорий в полный голос. — Откуда… Блять! Ну… Прощения просим!

— Так быть не должно? — моей догадливости можно было только позавидовать.

Слав не ответил. Все и так было ясно, чего уж там. Очередной форс-мажор пахнущий задницей. Толпа встречающих была пестрой как ядовитые конфеты из Мимомаркета. Платья и костюмы старались перекричать друг друга немыслимым покроем и скоморошьими надстройками. Как-то: воротники из перьев и драгоценных шкур, безразмерные наплечники в виде крепостей, пояса размером с магистраль, идиотские штаны с конскими гульфиками и куполообразные юбки с форточками. Я мог бы поклясться, что в эти окошки кто-то выглядывал, но мне и без острого зрения становилось не по себе.

В то же время, по краям этого сборища я видел группы современно одетых людей, которые выдерживали дистанцию с фриками. Я бы на их месте действовал аналогично. Григорий ругался сквозь зубы на славском. Его русая шевелюра вздыбилась сама по себе, а большие круглые уши покраснели. О, — подумал я, — интриги! Драть бы вас всех. За бабки и Хо я порву любого, кто посмеет сунутся к машине. Даже если его гульфик будет царапать землю.

Кортеж замедлился. Маневрами и не пахло. Зона между стеной и городом была застроена дотами, изрыта окопами и щетинилась противотанковыми ежами. То ли коренные лонгаты были параноиками, то ли кто-то таким образом осваивал бюджеты на мнимую оборону от мнимых врагов. Ну кто в здравом уме мог бы напасть на Побережье? Мне кажется, если председатель КТ испортит отношения с Империей, результатом станет полное исчезновение мраморки из готок в тарелках тенебрийцев. А это тянет на мгновенное смещение с поста, с последующим превращением преда в подарок для Императора.

Ядовитые конфетки неумолимо приближались. Стало хорошо видно, что большинство из них носят вычурные маски. То анатомические, то каких-то демонов или животных. Преобладали, разумеется, рогатые головы с тяжелыми бровями и кольцами, забитыми в ноздри. Вот, клянусь леди, если б не ситуация, я бы решил, что это какая-то банда наркоманов-велосипедистов из Радуги. Там было полно таких сумасшедших.

Кортеж остановился. Полина резко вышла из машины, не дожидаясь парней в вороненых кольчугах, и встретил ее дружный презрительный гул. Григорий вышел следом. Он подошел к подруге, закурил по новой и сунул руки в карманы.

— Немедленно разойдитесь! — крикнула Ягузарова. — Это противозаконно, находиться так близко к укреплениям! Пойдете под суд. Все вы!

Ответом был смех надменный до такой степени, что был, по сути, прямым оскорблением. Чуть более щадящим, чем удар туалетной тряпкой по лицу.

Григорий вернулся к машине и встал рядом с открытой дверью: это я решил подышать воздухом Империи.

— Франки, — констатировал парень, словно расписывался в собственной беспомощности и одновременно называл дерьмо — дерьмом. — Велес знает, что они задумали, но ты не волнуйся. Все решим.

Я вспомнил как Полина назвала моих предков по матери, и решил, что лучше бы мне говорить всем, что я чистокровный гот. Когда одна половина родственников — вымершие неудачники, а вторая — ребята в масках быков и с воображаемыми метровыми членами, становится неловко пить с нормальными людьми.

— Ни одного солдата, — продолжал Григорий со свирепым удивлением. — Они убрали дежурный гарнизон с участка. У нас тут вообще-то проводятся постоянные учения и дежурства на случай… Обычный армейский долбоебизм, короче говоря. А теперь — пусто!

— И что это значит? Слушай, мне и так уже от кваза икается. Я сейчас начну стрелять по гульфикам. Сначала в середину, предупредительные.

Григорий согласно фыркнул. Затем он, как личное оружие, выхватил из кармана продвинутый телефон, помолился над ним, и приложил к уху. Полина, отклячив круглую попку, наполовину залезла в машину и что-то там выискивала. Судя по нервозном движениям — ручной пулемет. Лицо «не просто водителя» было мрачным как у старого вдовца. Он молча слушал неразборчивый голос собеседника. Глаза его стекленели: их сковал мороз как у человека готового убивать. Для полной картины озверения не хватало только удлиняющихся клыков.

Слав смотрел своими свежезамороженными глазами куда-то вдаль, поверх толпы. Среди горбатых крыш и башенок, вокруг глыбы гигантской часовни и даже за прожекторами пожарных вышек, что-то происходило. Солдатская чуйка сразу подсказала мне — пушки. Дальнобойные пушки, которые охотятся за черепными коробками. Я научился чувствовать это сволочное оружие каждым сантиметром своих кишок. Они