– Я не сержусь, Вилли, совсем не сержусь, просто… ты не понимаешь… я не могу переносить такие слухи.

– Тогда вам лучше поскорее уехать из Брэдмута, Джоанна Хейст, потому как иначе переносить их вам – не переносить. Да я сам уж сыт ими по горло! – отвечал беспощадный Вилли, после чего погрузился в сосредоточенное молчание до самого конца поездки, лишь изредка прерывая его увещеваниями в адрес лошади и несильными ударами хлыста по крупу.

Наконец они добрались до Монкс Лодж и подъехали к боковому входу, где Джоанна поспешно выбралась из фургона и поспешила к двери для слуг…

Накануне похорон сэра Реджинальда мистер Сэмюэл Рок заявился в Монкс Лодж и был проведен в кабинет хозяина. Когда он вошел, мистер Левинджер заметил, что взгляд гостя угрюм, а бледно-голубые глаза сияют унынием – если здесь уместно говорить о «сиянии».

«Мне кажется, сердечные дела моего друга идут не слишком хорошо, – подумал мистер Левинджер. – Вряд ли он выглядел бы таким печальным из-за коровника…»

Тем не менее разговор начался именно с этого полезного строения.

– Ну, мистер Рок! – весело сказал мистер Левинджер. – Фундамент коровника еще не готов?

– Коровника, сэр? – отвечал Сэмюэл с горьким смешком. – Я пришел говорить вовсе не о коровниках. Я пришел говорить о том совете, который вы мне дали в отношении Джоанны Хейст!

– О да, помню-помню: вы ведь хотели на ней жениться, кажется? Ну и как?

– Я последовал вашему совету, сэр, к моему большому сожалению. Ибо теперь она не хочет иметь со мной никаких дел! Я даже зашел так далеко, что пытался поцеловать ее.

– Да? И что же?

– А то, сэр, что она меня оттолкнула, а потом наговорила того, что я предпочел бы забыть навсегда. Вот как дело было, сэр…

И Сэмюэл Рок рассказал всю историю своего провала от начала и до конца, так и не утратив угрюмого выражения лица.

– Ваш случай трудно назвать… многообещающим! – сдержанно заметил мистер Левинджер, стараясь скрыть свою досаду. – Однако, возможно, леди еще передумает. Самый темный час – перед рассветом.

– О да, сэр! – со странной мрачной уверенностью отвечал Рок. – Она передумает рано или поздно, я не сомневаюсь, и тогда я на ней женюсь. Только вот сердце свое она отдала другому – и этого уже не изменить.

– Что ж, если вам достанется все остальное, то сердцем, я полагаю, можно и пренебречь, мистер Рок. Сам по себе этот орган не слишком практичен, вы не находите? Могу ли я поинтересоваться, кто же тот самый «другой»?

– Я не пойму, чего вы раскипятились…

Сэмюэл укоризненно покачал головой.

– Хорошо шутить о сердцах, коли свое не болит, сэр, – я имею в виду, ежели сами вы никого не любите, а для меня Джоанна Хейст – вся жизнь. Что насчет того, другого – коли хоть половина дошедших до меня слухов правдива, то это капитан, то есть, сэр Генри Грейвз. Вы меня предупреждали насчет него, это я помню, и были весьма суровы, поскольку я тогда чересчур рассердился. Так вот, сэр, сердился я не зря, потому как его она любит, его – и меня поэтому ненавидит. О них с капитаном… то есть, с сэром Генри весь Брэдмут болтает.

– Вот как. Ну, Брэдмут всегда казался мне буквально созданным для скандалов, и на вашем месте я не слишком обращал бы внимание на сплетни. У девушек всегда будут свои фантазии, и не стоит пытаться объяснить их некими фактами, тратя время на их поиски. Уверяю вас, все наладится, если вы будете терпеливы. В любом случае, сплетен о Джоанне Хейст и Генри Грейвзе вы больше не услышите, поскольку он переехал домой, а там найдется масса неотложных дел, которыми ему придется заняться. А теперь я хотел бы поговорить о коровнике: вот здесь у меня план постройки, вы не могли бы кое-что объяснить…

Сэмюэл принялся объяснять, а после этого откланялся, так и не дождавшись портвейна, поскольку мистер Левинджер решил, что его посетитель и без того достаточно взволнован.

Когда Рок ушел, мистер Левинджер поднялся и стал расхаживать, прихрамывая, по кабинету – так он всегда делал в минуты особенно глубокой задумчивости. Сэмюэла Рока он успокоил – в том, что касалось разговоров о Генри Грейвзе и Джоанне Хейст – но на самом деле понимал, что все обстоит отнюдь не так безоблачно. Его платная осведомительница, миссис Джиллингуотер, постоянно информировала его о непозволительной близости этих двоих, но в то же время мистер Левинджер никак не мог найти предлога, который позволил бы ему вмешаться в ход событий, не подвергая при этом себя риску неудобных вопросов, на которые он не хотел бы отвечать. Только вчера миссис Джиллингуотер приходила к нему и рассказала свою версию событий у смертного одра сэра Реджинальда. Слухи слухами, но ведь на чем-то они были основаны! Генри отказался связать себя обещанием жениться на Эмме даже в такой трагический момент – и это, вполне вероятно, было каким-то образом связано с Джоанной Хейст. Теперь же появляется этот Рок с рассказом о своем позоре и о том, как Джоанна гневно отвергла все его ухаживания… Мистер Левинджер без колебаний связывал ее поведение с тем, что у них с Генри Грейвзом был роман.

Результатом всех этих размышлений стала записка, в которой мистер Левинджер приглашал Джоанну Хейст в Монкс Лодж.

Избавившись наконец от Вилли Худа, Джоанна постояла минуту, чтобы вернуть утраченное самообладание, а затем позвонила в звонок и спросила мистера Левинджера. Видимо, ее ждали, поскольку слуга сразу же провел ее в кабинет, где мистер Левинджер вежливо поднялся ей навстречу, пожал руку и пригласил сесть.

– Вы посылали за мной, сэр…. – нервно начала девушка.

– Да, и благодарю вас, что вы пришли так скоро. Я хотел кое-что обсудить с вами.

Говоря это, мистер Левинджер подошел к окну и встал к нему лицом, так что Джоанна видела лишь его спину и затылок.

– Я слушаю, сэр.

– Надеюсь, что не причиню вам боли, девочка моя, если начну разговор с упоминания об обстоятельствах вашего рождения – поверьте, менее всего мне хотелось бы сделать вам больно.

– Я так часто слышу упоминания об этих обстоятельствах, сэр, – спокойно отвечала Джоанна, – что почти не обращаю на это внимания. Я знаю, кто я есть, пусть и без подробностей, а у людей, которые злословят об этом, нет сердца.

Плечи мистера Левинджера беспокойно шевельнулись, но он так и не повернулся к ней.

– Боюсь, что и я не смогу просветить вас, Джоанна, относительно подробностей, но умоляю – не огорчайтесь, ибо вы менее всего ответственны за свое несчастное положение.

– Грехи отцов падут на детей! – довольно метко заметила Джоанна. – Впрочем, у меня нет права судить кого бы то ни было.

– Как я уже сказал, – продолжал мистер Левинджер, не обращая внимания на ее реплику, – я не в состоянии сообщить вам какие-либо подробности или даже сообщить имя вашего отца, поскольку тем самым я нарушил бы священную клятву и честное слово.