Сердце Джоанны так и подпрыгнуло.

– Что случилось? – спросила она, стараясь казаться равнодушной.

– Ну, старый баронет помер, само собой, как ему и положено, только говорят, что помер-то он от злости, когда ругал на чем свет стоит своего сына, капитана Грейвза. Не слишком-то правильный способ умереть, как мне кажется.

– Умер, ругая капитана Грейвза? Но за что? – слабым голосом пробормотала Джоанна.

– Не могу сказать в точности. Все, что я знаю, рассказала Люцилла Смит, сестра Мэри Робертс, тамошней кухарки, та подслушивала у дверей… ну, в смысле, ожидала, когда ее вызовут, чтобы проститься с хозяином – об этом ей рассказал мальчик садовника.

– Кому – ей?

– Да Люцилле Смит, разумеется, ты что, английского не понимаешь? Говорю же тебе, старый сэр Реджинальд сидел в постели и ругательски ругал капитана, пока лицо у него не почернело. Затем он громко вскрикнул – и помер!

– Какой ужас! – прошептала Джоанна. – Но за что же он ругал капитана?

– За то, что тот так и не пообещал ему жениться на мисс Левинджер, которой принадлежит Рошем и все, что в нем есть, вплоть до последней тарелки в буфете. Эта старая лиса, ее папаша, все прикарманил, когда еще был агентом по недвижимости, так я разумею…. – тут миссис Джиллингуотер запнулась и поспешно добавила: – Как бы там ни было, она заполучила Рошем и может пустить его с молотка хоть завтра, если ей захочется, да так наверняка и будет – неудивительно, что старый сэр Реджинальд проклял сынка, когда услыхал, что тот нипочем не хочет жениться на мисс Левинджер.

– А… он сказал, почему он не хочет на ней жениться? – под испытующим взглядом тетки Джоанна прилагала отчаянные усилия к тому, чтобы выглядеть безразличной.

– Это уж я не знаю. Если и сказал, то Люцилла не знает, а значит, и Мэри Робертс этого не расслышала. Но вот что она точно слышала, так это ваше имя, мисс, аж целых два раза – не ошибешься!

– Мое имя?!

– Твое, твое, если только в наших краях не завелась еще одна Джоанна Хейст, про которую я не знаю. А теперь, может, скажешь мне, с чего бы в Рошеме называть твое имя?

– Как я могу сказать, если не знаю этого?

– Ты хотела сказать – «как я могу сказать, если не хочу говорить»? Послушай, Джоанна, ты меня за дуру держишь? Думаешь, я не вижу все твои милые игры? Я наблюдала за тобой все это время и должна сказать, что играешь ты неплохо – для молодой-то актрисы. Похоже, ты своего добилась. Не могу сказать, что горжусь тобой, поскольку все равно считаю, что лучше бы тебе выйти за Сэмюэла, потому как в итоге-то он окажется богаче всех. Без сомнения, женой баронета быть приятнее, но ежели жить при этом не на что – а в Рошеме денег на найдешь – то я не вижу в этом большой выгоды.

– Что вы имеете в виду, тетя?

– Что я имею в виду… Джоанна, уж не хочешь ли ты обдурить меня? Оставь это для мужчин. Не станешь же ты притворяться, будто не закрутила любовь с капитаном… ах, прошу прощения, с сэром Генри? Похоже, ты хорошо задурила ему голову, раз он собирается бросить девицу Левинджер и жениться на тебе – к этому ведь все идет, и ты вполне могла бы гордиться этим. Но не увлекайся сильно; ты не послушала моего совета насчет Сэмюэла Рока, а ведь я специально говорила с тобой без обиняков тем вечером, чтобы убедить тебя. Что ж, прими совет и насчет сэра Генри. Помни: между полной чашкой и глотком из нее может вместиться многое, а то, чего глаз не видит, того и сердцу не жаль. Куй железо, пока горячо, хочешь выйти за него – так выходи, но выходи сейчас!

– Послушай, Джоанна, ты меня за дуру держишь?

Конечно, препятствия будут, да только никаких препятствий нет для законной жены и леди. Теперь послушай еще вот что: я с тобой так говорю, потому что ты хорошая девушка, и я люблю тебя гораздо больше, чем ты меня, и я хотела бы видеть тебя благополучной и счастливой – глядишь, и ты тогда не забудешь свою старую тетушку. Советы я тебе даю, потому как некоторым не сильно понравится, если ты вдруг станешь леди Грейвз. Да, многие бы отдали все, чтобы помешать этому: Сэмюэл Рок, например, ему такая мысль ненавистна; да только с баронетом ему не тягаться… хоть я и сомневаюсь, что когда-нибудь получу от сэра Генри столько, сколько могла бы получить от него – уж кем-кем, а богатой женщиной тебе с капитаном точно не стать. Однако всем нам иногда приходится чем-то жертвовать, и я пожертвую собой ради тебя, Джоанна. Теперь, если хочешь, я передам от тебя записочку в Рошем, но, возможно, тебе лучше немного подождать и отправиться туда самой.

Джоанна выслушала эту длинную речь со смешанным чувством изумления и презрения. Трудно сказать, какая черта теткиной натуры вызывала у нее большее омерзение: грубость, хитрость или алчность. Однако более всего ее терзало то, что тетка считает ее способной на столь позорный заговор против Генри. Каков же должен быть разум женщины, которая может с легкостью предполагать наличие такой подлости в других? И что же Джоанна сделала такого, чтобы ее до такой степени неправильно поняли?

Она глубоко вздохнула и сказала прямо и просто:

– Я не понимаю вас, тетушка. Я не собираюсь выходить за капитана Грейвза.

– Хочешь сказать, что не втюрилась в него, а он – в тебя?

– Я сказала, что не хочу выходить за него! – сказала Джоанна, избегая ответа на грубый вопрос тетки. – Женитьба на такой девушке, как я, погубит его.

Миссис Джиллингуотер некоторое время смотрела на племянницу, а затем разразилась хохотом.

– Ого! Да ты у нас чистая душа, да? Сама невинность – осталось только ручки сложить на груди, да завеситься волосами, вот и станешь похожа на ангела, более пригодного для мраморного изваяния, чем для этого злого мира. Разве ты могла бы подарить кому-то поцелуй втайне? Твои губы сперва покраснеют и выдадут тебя, не так ли? Что касается женитьбы… если его маменька не одобрит ваш брак, ты никогда за него не выйдешь, никогда, как можно-с! Вот что, Джоанна, мое мнение о тебе становится все лучше с каждой минутой. Ты и вполовину не так глупа, как я о тебе думала. Ты помнишь, что я говорила тебе о Сэмюэле, и думаешь, что я уже получила от него денежки – а может, и от других людей – и теперь готовлю тебе ловушку, в которую ты должна угодить. Так вот, на этот раз – нет, так что можешь мне открыться. Впрочем, девочка, занимайся-ка своими делами так, как считаешь нужным. Я вижу, что ты вполне способна сама о себе позаботиться, и не стану портить твою игру. Я была слепой, глухой и немой все это время – даже более, чем ты думаешь, несмотря на все твое благонравие – так что побуду такой и дальше. Теперь я пойду, но напоследок скажу тебе откровенно: задаром я работать не стану, так что не начни жаловаться на наши плохие отношения, когда выскочишь за капитана, не то я найду способ тебе насолить, потому как есть вещи, которые тебе не захочется слышать, особенно когда ты уже станешь «миледи» и будешь уважаемой супругой баронета.