Маузер повернулся к группе.

– Как продемонстрировал наш предприимчивый аколит, игра в карманы – это игра в манипуляции. Театр. Танец, в котором ваша цель постоянно должна на шаг отставать, а вы должны быть на шаг впереди. Ухаживания за кошельками и искусство оставаться невидимым могут казаться мелочью на фоне искусства вскрытия черепа неприятеля или убийства с помощью его же кубка вина. Но порой все, что разделяет вас и вашу цель, это одна-единственная дверь или пароль на клочке бумаги в кармане часовщика. Путь не всегда выложен кровью. К сожалению, бывшая любовь моей жизни действительно близко подобралась к сути. В этой игре пальцы – ваш хлеб насущный. И единственный способ ими овладеть – это практиковаться. Этим мы здесь и займемся. Практикой.

Шахид показал на кучку тонких свертков на одном из столов.

– Чтобы мотивировать вас, каждый сезон шахиды проводят соревнования. Все вы должны взять по свертку. Там вы найдете набор предметов, спрятанных внутри Тихой горы, и числа напротив. Это баллы, которые начисляются вам, если вы успешно крадете предмет и приносите мне, не попавшись на горячем владельцу.

Маузер посмотрел в глаза каждому аколиту в зале.

– Поймите, если вас поймают на краже этих сокровищ, я не несу ответственности за последствия. И если вас застукают за блужданием по коридорам после девятого удара часов, комендантского часа Друзиллы, да поможет вам Черная Мать! Это игра, дети. Но опасная. – Он поднял брови. – Единственная, в которую стоит играть. В конце года аколит, который наберет больше всего баллов, станет лучшим в этом зале. Каждый шахид проведет подобное состязание; песни, маски и истины. Если не будет никаких серьезных промахов по другим предметам, ученики, окончившие лучшими один из залов, почти гарантированно станут полноправными Клинками Красной Церкви.

Аколиты забормотали. Мия встретилась взглядом с Триком, стоящим напротив. Эшлин улыбалась во все зубы, как кошка, которая грабанула молоко, корову и заодно обобрала доярку до нитки. Практически стопроцентная гарантия стать Клинком? Отомстить за отца? Станцевать на могиле Скаевы? Зубы Пасти, да этот приз стоит того, чтобы своровать парочку безделушек…

Некоторые аколиты уже начали разбирать свитки. Одноухий юноша, которого звали Петрус, ввязался в короткую потасовку с Диамо за один и тот же список. Улыбающаяся Эш вырвала свиток прямо из рук Трика. Мия протолкнулась сквозь толпу за своим. Сломав восковую печать, просмотрела рукописный список:

И так далее. На свитке перечислялись десятки и десятки предметов, каждый еще более диковинный, чем предыдущий. Похоже, это «соревнование» разожжет тотальную воровскую войну между аколитами, чего, наверное, Маузер и добивался. Теперь они постоянно будут на взводе. Постоянно будут выискивать возможность. Постоянно будут начеку.

Постоянно будут практиковаться.

«Умно».

В конце списка Мия увидела последний предмет в списке. Самый сложный из всех.

Обсидиановый ключ Достопочтенной Матери – 100 баллов

Мие вспомнился ключ, висевший на шее женщины. Насколько нужно быть безумным, чтобы попытаться его украсть? Она взглянула на шахида Маузера и обнаружила, что он смотрит на нее с воровской улыбкой. Хлопнув в ладоши, он окинул зал быстрым взглядом.

– А теперь тренируйтесь.

Первым уроком шахида было простое карманничество. Он взял со стола позвякивающий мешочек и привязал к своему поясу. Затем обучил послушников нескольким способам, как можно отцепить его деньги, и каждое название звучало более пафосно, чем предыдущее. «Мертвая тяга». «Щеголь». «Джульетта». «Жиголо». Вооружившись тростью, Маузер выбирал случайного аколита, чтобы тот попытался украсть свой приз. Карлотту, девушку с клеймом рабыни, которая раскачивалась, как змея перед нападением, и двигалась почти так же быстро. Здоровяка Диамо, чьи руки-кувалды оказались более ловкими, чем выглядели. Слишком медлительные послушники получали тростью по рукам. Слишком грубо? Хрясь. Слишком очевидно? Хрясь. Слишком неуклюже?

Хрясь, хрясь, хрясь.

Эшлин оказалась довольно проворной в этой игре, Джессамина с Тишью от нее не отставали. Бледный голубоглазый юноша все еще отказывался говорить – он использовал мел и доску, чтобы ответить на любой вопрос, когда недостаточно было кивка или поворота головы. Но он был быстрым, как личинки на трупе, и смертельно бесшумным.

Маузер несколько раз сменил наряд, перебирая вешалки с костюмами и объясняя, как каждый из них можно использовать. Переоделся в костеродного дона в хорошо скроенном сюртуке, с толстым кошельком в кармане. Затем в сенатора, облаченного в служебную мантию с фиолетовой отделкой и тайным кармашком для монет[65].

– А далее, – объявил Маузер, снова перебирая вешалки, – особая порода, которая дорожит своими трупами, как собаки костями. – Шахид надел через голову тяжелую белую робу и застегнул золотую цепь на шее. – Ваш старый добрый набожный священник Аа.