Эти ученые пришли к эволюционной психологии разными путями, что отразилось на их теориях. Пиаже считал, что стадии когнитивного развития сменяют друг друга предопределенным образом, направляемые жестко установленными внутренними биологическими правилами. Выготский, наоборот, полагал, что когнитивное развитие подталкивается культурной средой, через непосредственное обучение, и это позволяет ребенку приобрести познавательные навыки, выходящие за рамки его собственных способностей. Если представить познавательное развитие как расширяющееся пространство, то «зоной ближайшего развития» будет область, отображающая различие между расширением, которого ребенок может достичь через самостоятельное обучение, и дополнительным расширением, которое становится возможным в результате наставлений. Выготский утверждал, что два ребенка (и, вероятно, два взрослых) могут показать одинаковые результаты теста, отражающие их знания и когнитивные навыки в настоящий момент, но у этих детей размер «зоны ближайшего развития» будет различным23.

Выготский полагал, что размер «зоны ближайшего развития» отличается у разных людей и что эта разница охватывает важнейшее свойство человеческого разума, а также умственные различия у отдельных индивидуумов. Почему? Потому что именно так человек учится. Без непосредственного наставления и знакомства с когнитивными инструментами, косвенно заложенными в культуре, весьма сомнительно, чтобы кто-то из нас смог научиться читать, писать и считать самостоятельно – любому человеку, неважно, насколько талантливому и креативному, было бы слишком сложно изобрести все это «с нуля». Если выразиться более возвышенно, то даже самый талантливый ученый или художник совершает свое собственное, дерзкое открытие под «руководством» культурной среды, в которой он живет, и это открытие опережает культуру только до определенного предела – опять зона ближайшего развития. Хотя Архимед уже использовал в своей работе инструменты и метод геометрического исчерпывания, он не создал упорядоченной дисциплины. Численные методы представляют собой отдельную математическую науку, которая появилась только спустя два тысячелетия, во второй половине семнадцатого столетия, благодаря трудам Исаака Ньютона и Годфрида Вильгельма Лейбница. Вот простой пример того, как культурная и научная среда являются и двигателем, и тормозом умственной энергии отдельного гения. Концепция, предложенная Львом Выготским для описания когнитивного развития у детей, также может служить полезным эвристическим инструментом, позволяющим уловить связь между индивидуальной способностью к творчеству и емкостью для инноваций, и культурной средой. Выготский был одним из первых психологов, которые открыто пытались интегрировать биологию и культуру с познанием. Это делает его интеллектуальное наследие чрезвычайно актуальным для изучения креативности.

Но что же делает Лев Выготский, который изучал когнитивное развитие у человеческих детей, в главе, посвященной интеллекту животных? Для этого есть причина. Несмотря на то что Выготский занимался изучением когнитивного развития человека, значение «зоны ближайшего развития» как показателя емкости для овладения новизной не ограничивается только нашим видом (рис. 8.3). Это понятие применимо для любого вида, способного к обучению, и оно действительно часто используется для измерения когнитивного потенциала этих видов, хотя мы и не называем это измерением. Помещенные в компанию человека, животные часто демонстрируют потрясающие подвиги овладения новизной. Они не могли бы добиться таких успехов сами по себе, и это совершенно не соответствует их естественному поведению и когнитивным потребностям. Интересно, что сам Выготский считал «зону ближайшего развития» исключительно человеческим свойством, которого нет у нечеловекообразных приматов. Однако исследования, проведенные с использованием различных видов животных с момента смерти ученого в 1934 году, показали ошибочность подобных взглядов. Удивительно, что это только подчеркнуло важность идей Выготского.

Рис. 8.3. Зона ближайшего развития, по Выготскому

Один пример часто приводят в качестве иллюстрации «зоны ближайшего развития» у приматов. Это история равнинной гориллы по имени Коко, которая была настоящей личностью и смогла овладеть значительным словарным запасом американского жестового языка и даже умела собирать из слов новые высказывания, выражая свои желания и эмоциональное состояние. Орангутанг Чантек, которого вырастила приматолог Лин Уайт Майлз как «приемного сына», также овладел жестовым языком и даже мог выдумывать новые слова, например «томатная зубная паста» вместо «кетчуп» и «сыр-мясо-хлеб» вместо «чизбургер»24. Бонобо Канзи был также знаменит своими способностями к когнитивной новизне. Он (еще одна личность!) выучил 384, или больше, лексиграмм (визуальных символов, представляющих предметы или идеи) и умел применять эти знания для общения, показывая на размещенные на клавиатуре лексиграммы. Канзи добился этого даже без явных инструкций: он просто наблюдал, как учили его мать, Матату. (На самом деле это была его приемная мать, укравшая Канзи у настоящих родителей.) Позже сестра Канзи, Панбаниша, и ее сыновья Ниота и Натан тоже выучили язык лексиграмм. Но Канзи оставался непревзойденным, потому что был первой и до настоящего времени билингвальной обезьяной, выучившей также и американский язык жестов. Канзи просто смотрел видео, где горилла Коко использует этот язык25. Как показали недавно проведенные исследования26, другие человекообразные обезьяны, шимпанзе, обладают достаточными когнитивными способностями для приготовления пищи, если компаньоны-люди обеспечивают их соответствующим инвентарем и инструкциями. И не забывайте о бабуине, который выучил правила орфографии английского языка.

На более приземленном, но и более домашнем уровне рассмотрим собак. Это семейные любимцы, которые выучивают некий диапазон вербальных и жестовых команд. Обычно это происходит в результате непосредственной тренировки, но не обязательно. Мой покойный бульмастиф Брит (тоже личность; он много значил для меня, и я до сих пор без него скучаю) научился многим командам просто потому, что я использовал их в контексте, а не мучил его упражнениями. Мой новый щенок английского мастифа Брутус кажется многообещающим в этом отношении, хотя он еще в нежном возрасте 11 месяцев. В то же время я никогда не пытался научить Брита и Брутуса алгебре. У Брита было зачаточное представление о числах. Он предвкушал количество печений, служивших ежевечерним «перекусом» перед сном, и протестовал, если я пытался сократить их, но это было, возможно, максимальным растяжением его «зоны ближайшего развития», и я не пытался растянуть эту зону еще дальше.

Млекопитающие обладают поистине неограниченной емкостью для приобретения когнитивных навыков, которая далеко опережает проявляющуюся в естественном поведении, только благодаря прямому взаимодействию с «инструктором»-человеком. Долгосрочное «сотрудничество» между попугаем жако Алексом и когнитивным психологом Ирен Пепперберг стало замечательным примером этого. Под руководством Ирен Алекс научился «называть» более 50 предметов, семь цветов, пять форм и мог считать до шести (а потом до семи и восьми). Он даже научился составлять простые фразы, выражая свои желания, и умел немного обращаться с числами27.