Света в это время прикуривала и делала вид, что происходящее мало ее касается.

Маринка с Филипповым ушли в гостиную.

– Так что же сделал Гоша? – вернула я Свету к прерванному повествованию, надеясь его ускорить.

– Гоша? – переспросила Света, нахмуриваясь. Стало ясно, что Маринкины провокации достигают своей цели.

– Гоша, – повторила она со вздохом, видимо, сразу потеряв интерес к подробному рассказу, – короче говоря, он стал уговаривать меня за деньги шпионить за Палычем, рассказывать подробности контрактов, ну и прочее… Представляете, Оля? Готовишься к конкретному, можно сказать, делу, а получаешь такой голимый бутор!

– И чем же кончилось? – спросила я, почувствовав уже интерес к Светиному рассказу. Как же она выкрутилась из такого положения? Согласилась стать Матой Хари?

Света помолчала, поглядывая на тлеющий огонек своей сигареты.

– А не кончилось пока, – ответила она, – вот теперь мне точно ваша помощь будет нужна, Оль. Вашей газеты, я имею в виду.

– Не поняла, – призналась я, садясь удобнее, – что произошло?

– Да ничего особенного пока. Но знаете, как в кино бывает: если со мною что-то случится, то эта история будет пропечатана в газете и материалы уйдут в милицию. Так ведь можно сделать?

– Да, можно в общем-то, но, вы знаете, – я наклонилась к Свете, – то, что показывают в кино, не всегда реально достижимо в жизни. Расскажите мне все, а там мы подумаем вместе. Хорошо? В любом случае мне нужно знать, иначе о чем писать в случае чего? Не про вас будь сказано.

– Короче, он меня ломал или на то, чтобы я вывела его на людей в Москве, с кем ведутся обычно переговоры, или сразу переходила на работу в его конторку. Я все в шутку это старалась перевести, а он гнул всерьез. И ведь давил, гад, на то, что без его подтверждения моего алиби мне придется хреново, если менты плотно возьмутся. Борщова-то видели? И не поймешь ведь, что у него на уме. И это ограбление квартиры подозрительное какое-то. Он же сам мог и залезть, поискать что-нибудь. Спасибо, что еще не подкинул наркотиков или оружия. А с другой стороны, как подумаешь, что, если не подкинул, значит, уверен, что я и так никуда не денусь.

– Ничего не пропало? – спросила я.

– Что? – переспросила Света. – А, нет, ничего, но все равно на душе неуютно.

Она всхлипнула.

– Ну не надо так драматизировать, – я постаралась произнести это максимально безразличным тоном, – реально же вам еще ничего не предъявили, и, как я поняла, разговора такого не было.

Света еще раз всхлипнула погромче, но взяла себя в руки и продолжила:

– Пока мы с ним бодались, сидя на диване, вдруг вбегает секретарша и зовет его срочно. Кто-то там пришел. Он ухмыльнулся так, вроде никуда, подруга, не денешься, сказал, чтобы я крепко подумала, и вышел… Он ушел, а я соскочила с дивана и подбежала к той, второй, двери. Попробовала, за ручку подергала, а она изнутри и открывается. Я сразу к шкафу. Мы там повесили верхнюю одежду. Короче, накидываю плащ, слышу там, в кабинете крики какие-то, секретарша визжит, Гоша этот орет, ругается. А мне любопытно стало: я в левом отделении шкафа, на полке, увидела папки с бумагами и на них соломенную шляпку. Наш фирменный знак. Открыла одну, а там договоры Палыча, записки какие-то, наши товарные фотографии…

– Какие? – удивилась я. – Товарные? Образцы вашей рекламы, да?

– Да нет. Это мы так называем, товарные, – ответила Света, – ну то есть самые рабочие, показательные для картотеки. Палыч их всегда с собой возит в командировки. Они у нас типа визитных карточек.

– То есть вы нашли похищенные у Палыча документы? – уточнила я.

– Да, все, – просто ответила Света, – когда я только поняла, что это наше, схватила папки, кое-как накинула плащ и удрала через дверь… Попала во двор, загаженный такой, поплутала немного, но выбралась. Примчалась к Палычу, все ему рассказала, он мне и определил, конечно, что это все те бумаги, которые у него тиснули.

– Обрадовался?

– А я и не поняла, – Света покачала сигарету в руке и бросила ее раздраженно в пепельницу, – я попросила у него помощи от ментов, если наседать начнут, у него связи – дай бог, он вроде пообещал…

Света оглянулась на закрытую дверь гостиной, куда ушли Маринка с Алексеем. Прислушалась, наклонив голову, но оттуда не раздавалось ни звука. Даже не было слышно, что работает телевизор.

Света повернулась ко мне и вздохнула.

– Вот, собственно, и все, – произнесла она, – а теперь и вы все знаете. Я боюсь, что Гоша этот просто так меня уже не оставит. Я пять раз пожалела, что взяла папки, но порыв был такой дурацкий…

Я встала и включила чайник, который уже немного остыл.

– Вы говорите, что Палыч повел себя непонятно, – сказала я, – что это значит?

– Вы знаете, у меня создалось впечатление, что он не поверил мне, что ли. Мне показалось, будто он подумал, что это я украла бумажки, а теперь принесла ему обратно. Представляете? Но сказал: «Спасибо, спасибо». Вот, собственно, и все… Оль! Так вы прикроете меня от Гоши?

– Вам нужно написать все, что вы мне рассказали, про ваше пребывание у него в фирме, и оставить письмо у меня. А еще лучше направить подобное в РУБОП и сделать маленькую приписку в том смысле, что этот Гоша обещал вам всякие нехорошие вещи. Убить, например. Тогда они примут меры, и он станет вас за километр обходить.

– Нет, нет, – Света даже замахала руками, – а если это его еще больше разозлит? Нет, я лучше напишу только вам. Хорошо?

Я кивнула, встала со стула и вышла из комнаты, чтобы взять бумагу и ручку.

Теплая компания в гостиной являла образец мирного сосуществования. Виктор, сидя на краю дивана, смотрел новости по всем каналам по очереди. С другого края примостились Марина с Алексеем и тоже делали вид, что жутко увлечены стратегиями генерала Шаманова, гоняющего боевиков по чеченским горам. Однако, судя по диспозиции, Маринка в своем соперничестве со Светой достигла уже некоторых успехов местного уровня. Хотя, если использовать метод мышления той же Светы, это Алексею казалось, что он чего-то достиг, а еще к чему-то был прямо на подходе.

Самое смешное, что сама Маринка заметила меня только тогда, когда я уже выходила из гостиной. Она вздрогнула, но я успокаивающе покачала ладонью:

– Ничего, ничего, уже ухожу.

Виктор так и не оглянулся. Это скорее всего означало, что он был в курсе событий.

Вернувшись на кухню, я положила лист бумаги перед Светой и надиктовала ей текст письма, который она и настрочила. Может быть, это было и неправильно, и нужно, чтобы она все описала своими словами, но, взяв ручку, она вдруг обнаружила, что этих слов у нее мало и в предложения они складываться никак не хотят. Чтобы не затягивать дело, мне и пришлось взять власть в свои руки.

Как только Света закончила писать, в кухню влетела Маринка с криком, что уже девять часов и мы «опоздали – не успели». Пришлось начинать собираться.