— И кто это будет?

— Почем я знаю, — повторила Лир. — Я не в правительстве и не в генштабе. Я иду, куда посылают, убиваю и крушу, пока мне не прикажут прекратить.

— А ты когда-нибудь хотела быть кем-нибудь еще? Лир помолчала.

— Когда я была маленькой, то хотела быть профессиональной спортсменкой. — Она пожала плечами. — Но я училась не в тех школах. На особое обучение у моих родителей не было денег, а команды, в которых я играла, ничем не выделялись. Команда с одной звездочкой, как правило, не выигрывает турниров, и ее редко замечают, потому что для победы нужна поддержка. Лучшее, чего я смогла добиться в юности, это вступить в оперную труппу.

— Что это?

— Это когда разные истории показывают на сцене вживую, а не на голограмме. И все поют, а не говорят.

Я не очень-то хорошо пела, но неплохо танцевала и делала акробатические трюки. А потому, что мне приходилось изображать бои. Там были танцоры постарше, которые знали боевые искусства и были не против поучить меня в свободное время.

— Труппа была неплохая, — продолжала Лир, — и мы отправились в турне по паре звездных систем. Потом мы застряли посреди боевых действий, правительство рухнуло, и, чтобы выжить, пришлось научиться пользоваться бластером. Я научилась, и… ну, мне это подошло. Когда война закончилась, я не хотела опять оказаться на улице и беспокоиться, что со мной будет дальше. Так я завербовалась в Конфедерации. Все очень просто. А ты как здесь оказалась?

— Я из-под Лонсестона, — ответила Монтагна. — У моей семьи были деньги, и я могла заниматься любым спортом, каким хотела. В основном плаванием. Я думала, что все идет прекрасно. А потом началось это восстание 'раум, и бизнес моего отца пострадал, так что у нас стало сложнее с деньгами. А потом были большие соревнования. Так говорить не принято, потому что это выглядит, будто ты не умеешь проигрывать. Но соревнования были подтасованы, и два других человека получили медали и шанс продолжать. Плюс у меня был парень, и там тоже ничего не вышло. И мне захотелось оттуда убраться.

— В Корпус?

— Ага, — согласилась Монтагна. — Почему бы и нет?

— Куча народу приходит к нам по тем же причинам, — сказала Моника. — Ты собираешься оставаться?

Монтагна медленно покачала головой:

— Не знаю. Правда, не знаю. — Она встала. — Еще кофе?

Дарод снова наполнила обе чашки. Повернувшись к кофеварке, она спросила нарочито небрежным тоном:

— Могу я задать вопрос о том, что меня не касается? Не про тебя, адж-прем.

— Спросить всегда можно, — ответила Лир.

— Насчет мила Янсмы. Он женат?

— Нет. Пока нет.

— А кто эта девица, с которой он везде появляется? Богачка?

Моника кратко рассказала о Язифи. Дарод вернулась к столу и села.

— А что ты о ней думаешь?

— Это всего лишь мое мнение, — сказала Моника, — и я слишком плохо ее знаю. Но мне она не особо нравится.

— Почему?

— Во-первых, она бросила мила Янсму после восстания 'раум и, похоже, без всякой на то причины. Потом начались проблемы с мусфиями, ее муженек стал предателем — а он был именно предателем, хоть и откупился от трибунала после войны, — и она снова повисла на шее у Гарвина. Не люблю я людей, которые не придерживаются своих решений. Начинаешь сомневаться, а останется ли она с ним, если опять что-то случится. Я вообще не уверена, что солдату стоит с кем-то постоянно связываться. Есть друзья, и этого довольно. А если у тебя зуд, пойди и почеши его с кем-нибудь, кого ты больше никогда не увидишь. И тебе не надо переживать, что это за человек.

— Получается довольно одиноко, — заключила Дарод.

Лир пожала плечами:

— Ну и что? Люди рождаются в одиночестве и умирают в одиночестве, так ведь? — Она посмотрела на Дарод. — Янсма неплохо выглядит, и он неглуп. Хотя, на мой взгляд, самое умное, что он когда-либо сделал, это перепоручил думать о серьезных вопросах боссу.

Дарод вздрогнула:

— Сент Иоситаро хороший офицер, но очень холодный. Он как посмотрит жестким взглядом, так сразу кажется, что ты не человек, а цифра в уравнении.

— Ну, так и что? — отозвалась Лир с долей презрения в голосе. — Для человечности и заботы есть Гарвин. Или, точнее, у тебя Гарвина нет. По крайней мере, не сейчас. А если ты попробуешь это изменить и подойти к нему поближе, то можешь обжечься. У меня всегда было правило не стремиться к тому, что не суждено. И оно послужило мне и в армии, и на гражданке. Если ты…

Взвыла сирена, и синтезированный голос произнес:

— Всем, всем! Статус Красный! Солдатам Корпуса немедленно явиться на артиллерийскую позицию.

Они обе подхватили оружейные пояса, всегда лежавшие неподалеку, и побежали по коридору и вверх по лестнице на мостик. Их ждал капитан.

— Контрольный пост системы докладывает, что обнаружены неопознанные корабли.

— Где?

— К счастью для нас, они появились глубоко внутри системы. О них сообщила станция на одной из лун F-Камбры, и транспортник с Е-Камбры передал сигнал тревоги. Скорее всего, они идут к D-Камбре, хотя, судя по курсу, между ними и D находится солнце. Ближайший к ним населенный мир — это С-Камбра. Я собираюсь следовать по курсу к К-Камбре, если не будет других указаний и ситуация не изменится. Если эти корабли с Ларикса и изменят курс, то мы вернемся и скроемся среди астероидов.

— Ясно, сэр, — ответила Лир. — Мы будем на посту в боевой готовности до дальнейших указаний.

— Ну, разве не лучше воевать вот так? — сказала Язифь Миллазин.

— Наверное, — согласился Гарвин. — Но у меня внутри все зудит, что я должен лежать не здесь, а на армейской койке.

— И где это сказано, что военные должны быть нищими и несчастными?

— Не знаю, но где-то сказано, — ответил он. — И еще грязными и перепутанными.

— Фе, — бросила Язифь.

Она растянулась на постели, которая лишь чуть-чуть не дотягивала размерами до посадочной площадки для «аксая», в каюте судовладельца на своей яхте «Годреви».

Сквозь ковер ощущалась легкая вибрация, а окна заменяли два экрана, показывающие положение корабля в системе и его относительное положение в конвое. Но в остальном можно было думать, что они в гостиничном номере-люкс на земле. Честно говоря, Гарвину казалось, что антигравитационно контролируемый водопад у входа — это уже перебор. Да и доминировавший нежно-голубой цвет был не в его вкусе. Но он промолчал. В конце концов, это была ее яхта.

— Так почему ты хочешь в один из этих «велвов»? — продолжала она. — Это же не твое дело. Для этого есть славные ребята, недоученные пилоты и почти необученные вторые пилоты, которые сейчас набираются опыта полетов, верно?