Связь оборвалась, в трубке послышались короткие гудки. Каур снова набрал номер, но абонент не отвечал. Свою угрозу он исполнить не мог. Не было у него возможности найти Самуила, зато до Низинки рукой подать.

Последний шанс дается только раз. Упустишь его — и все, дальше только последнее мгновение.

— А если нет там никакого Геннадия Васильевича? — с кислым видом спросил Бакс.

— Не каркай! — зевнул Цент.

— Да как-то слишком просто все для последнего шанса, — вздохнул Бакс. — Если бы Низинка где-то на краю света находилась, а тут рукой подать… Слишком просто все… Вдруг облом?

— Еще что-нибудь спроси.

— Спрошу… Вот скажи, какого ляда мы это дерьмо с собой везем?

Бакс просунул руку между креслами, нащупал саквояж с этикетками, поставил его к себе на колени, открыл дверь.

Но, прежде чем выкинуть саквояж, он открыл его. Вдруг там деньги? Но увидел только этикетки.

— Вот на фига нам это?

Бакс закрыл саквояж и выбросил его из машины. Краем глаза он видел, как сумка ударилась в придорожный столб с дополнительной железобетонной подпоркой.

— Зачем? — запоздало возмутился Цент.

— Сразу надо было выбросить! Тогда бы не облажались!

Цент думал долго, но сообразил верно.

— Ну да, надо было сразу выбросить, — кивнул он.

— Теперь не перепутаем. А Геннадию этому, хрен, Васильевичу возвращать не надо. Мертвым деньги не нужны. И этикетки тоже…

— А как же банка огурцов в последний путь? — усмехнулся Цент.

— В последний путь и без этикетки хорошо…

— А саквояж?

— Саквояж с деньгами мы заберем.

— Ты не понял. Саквояж хороший. Кожаный. Наклейки — черт с ними, а саквояж пригодится.

— Ага, нас в последний путь собирать!.. — усмехнулся Бакс. — В тебе силищи — вагон к моей тележке. Тебе что пустой саквояж, что полный. Перепутаешь, будет нам…

— Не каркай!

Бакс скрестил на груди руки, закрыл глаза и заерзал на сиденье, устраиваясь поудобней. Но задремать не успел — машина въехала в Низинку.

Сорок девятый дом они нашли быстро. Цент сунул руку за калитку, нащупал щеколду, сдвинул ее. Из будки, звеня цепью, выскочила дворняга. Она гавкнула раз-другой и замолкла. Цент шел на нее со страшным лицом, и это до жути напугало собаку. Поджав хвост, она попятилась обратно в будку.

Цент поднялся на крыльцо, а Бакс зашел в калитку. И снова собака выскочила из будки, на этот раз бросаясь на Бакса. Он оскалился, зарычал, резко топнул. Но пес почему-то не испугался и цапнул-таки его за руку. Хорошо, Бакс был в куртке, и зубы всего лишь порвали рукав.

— Вот зараза!

Цент с размаха ударил дворнягу ногой, и она, с куском джинсовой ткани в зубах, кувырком полетела в кусты. Бакс прошел в глубь двора.

Дверь в дом была закрыта, сарай заперт. Цент остался во дворе, а Бакс вышел в огород. А там красота — теплицы стройными рядами, огуречные грядки. Нетрудно было понять, зачем Геннадию Васильевичу понадобились этикетки.

На соседнем участке, за невысоким штакетником, Бакс увидел немолодую худосочную женщину со следами былой красоты на высохшем лице. Она стояла посреди огорода и, обхватив голову руками, покачивалась из стороны в сторону. То ли с большого бодуна баба, то ли несчастье у нее.

Бакс уже собирался окликнуть соседку, когда она вдруг сама повернулась к нему. Ее лицо исказилось от ярости. Фыркнув, как лошадь, она рванула к незнакомцам, высоко вскинув длинную ногу, перелезла через забор.

Бакс наблюдал за ней с интересом. Действительно, чем же он насолил этой бабе, если она хочет сожрать его живьем? А вид у нее сейчас был именно такой. Нет, гнева этой ненормальной он не боялся. Один точный удар в челюсть, и она в отключке.

Но женщина не стала на него бросаться. Подслеповато щурясь, она разглядела его и успокоилась.

— Ты кто? — спросила она.

— Да мне бы с Геннадием Васильевичем поговорить.

— И мне бы с ним, иродом, поговорить! — всплеснула руками женщина.

— И где ж этот ирод?

— А я почем знаю!

— А если хорошо подумать?

Женщина застыла в раздумье. Взгляд остановился, лицо окаменело, тело как будто закоченело. Только полы дешевого ситцевого халата развевались на утреннем ветру.

— Уезжали они вчера… — наконец ожила она. — Потом вернулись.

— С деньгами?

— С какими деньгами? — Женщина раскрыла рот в изумлении.

— Проехали, — Бакс не собирался вдаваться в подробности.

— Так у них деньги были? А я-то думаю, чего эта клуша такая деловая! Загорать она будет!

— Где?

— В Прасковейке! У моря!.. Дом у них там!..

— У какого моря?

— У Черного… А ты кто такой? — вдруг спохватилась Зойка.

Бакс ухмыльнулся, критически разглядывая ее. Он, конечно, далеко не красавец, но так и она не айс. И не поедет он с ней на Черное море. Пусть и не надеется.

Он повернулся и деловым шагом направился к машине. Он даже не стал узнавать, куда делся Гена с женой. И так ясно: уехал мужик. Увидел, что в саквояже деньги, и дернул на Черное море. Бакс был абсолютно в этом уверен и чувствовал себя гением. Потому и шел через двор с важным видом. И в машину сел, как великий сыщик.

— И где искать этого Гену? — усаживаясь рядом, спросил Цент.

— На море они. С нашими деньгами туда удрали.

— На каком море?

— Ну, если рассуждать логически, это должно быть море Лаптевых.

— Это почему?

— А где, по-твоему, Гена должен сплести лапти?

— А если он просто умрет? От разрыва сердца. Когда узнает…

— Да, Мертвое море мне нравится больше, — снисходительно усмехнулся Бакс. — Но мы туда не поедем…

— Черное море? — Каур подошел к карте мира, которая занимала целую стену в его домашнем кабинете. — Это же штука километров.

— Да, путь неблизкий, — кивнул Бакс.

— И море сейчас теплое… Командировка за мой счет?

— Ну, мы можем прокатиться за свои.

— Это верно, — усмехнулся Каур. — Лучше на море за свой счет, чем на тот свет — за чужой… Если оно того стоит.

— Нас обокрали, босс, — сказал Цент. — Крыса должна умереть.

— Оно того стоит, — кивнул Каур.

Действительно, не в деньгах счастье, а в том, чтобы они не исчезали…

Гена жал на всю катушку, но иномарки не обращали внимания на его усилия: они, одна за другой, обгоняли его и исчезали вдали.