А затем Дэвид спросил:

– Ну а ты? Ты не ходишь иногда налево?

– У меня нет времени, приятель, – ответил Кристиан.

– А как же Элин? Давай, колись.

Кристиан забросил несколько орешков в рот и повернулся к телеэкрану, висевшему под потолком в углу зала. Показывали список игроков.

Дэвид улыбался.

– Признай, ведь было, – сказал он. – Везет тебе, приятель. Элин у нас секси.

– Так, между делом, – признал Кристиан и сделал глоток томатного сока, а затем протянул стакан бармену: – Эй, Торбен, добавь немного водки, хорошо?

– Я думал, ты собираешься вернуться на работу.

– Собираюсь.

– Значит, между делом?

– Это было быстро и чисто, – пояснил Кристиан, принимая от бармена полный стакан. – А теперь это в прошлом. Вот и все.

– Значит, на нее у тебя было время?

– Это произошло в офисе, приятель. В этом дело. Нам не пришлось искать время. Мы все равно были там постоянно.

– Где вы этим занимались? – полюбопытствовал Дэвид с ухмылкой, показывая темные от никотина зубы. – В шкафу?

– В основном у нее в офисе.

– У нее в офисе.

Кристиан поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее перед телевизором.

– Начинается, – сказал он.

И тогда он услышал вопрос посерьезнее:

– А Лора об этом знала?

– Нет, не знала, – сказал Кристиан. – И не узнает. И больше это не повторится. – Он сделал большой глоток из стакана, скривившись от водки, и добавил: – Это была ошибка. – А потом бросил, уже погружаясь в футбольный матч: – Мы оба дали маху.

– Как он это воспринял? – спрашивает его Элин.

– Не особо, – говорит он.

Элин скривилась, изображая сочувствие.

– Проронил пару слезинок, – говорит Кристиан.

– Сожалею, что тебе пришлось вытерпеть это, Кристиан.

– C’est la guerre, – произносит он. – Мне его было даже жаль.

– Что ж, повторюсь, – говорит Элин. – Сожалею, что тебе пришлось вытерпеть это.

Он улыбается – тихо, даже, пожалуй, печально. Только секунду.

– Так как наша новость? – спрашивает он.

– О, – говорит Элин, – ее назвали. Наташу.

– Что, уже?

Он думал, что это случится скоро, но не настолько. Нет еще и десяти утра.

– Это повсюду в интернете, – сообщает Элин.

– А в других газетах есть ее имя? Нам нельзя быть первыми…

– Еще нет. Мы следим.

Через некоторое время он вспоминает:

– Я думаю, нам пора сделать звонок Серену Омсену, как считаешь? Он может еще не знать. Я скажу Дэвиду позвонить ему, хорошо?

– А что он ему скажет?

Кристиан произносит безмятежно:

– Доброе утро, мистер Омсен. Вы знали, что у вашей жены роман с министром обороны?

Она хихикает:

– Мы ужасные, да?

– C’est la guerre.

– Это твоя фирменная фраза?

– Похоже на то, ага, – говорит он. – Ты нашла то фото? С ними тремя? Я уверен, есть такое.

– Миккель будет с минуты на минуту, – говорит она, – с материалом.

Они в секретном офисе, предназначенном для решения конфиденциальных вопросов. На самом деле, он не то чтобы секретный, просто в стороне от шумной редакции, на другом этаже.

Она интересуется:

– Ты не хочешь отдохнуть несколько часов – поехать домой, поспать?

– Я так плохо выгляжу? – улыбается он. – Лора сказала, вид у меня дерьмовый.

– Как Лора? – спрашивает Элин.

Кто-то стучит в дверь. Они ожидают увидеть Миккеля. Но это не он. Это пресс-секретарь Элин, дама по фамилии Пернилль.

– У меня Ульрик Ларссен на проводе, – говорит она. – Из офиса Далина. Он сердится.

– Я с ним поговорю, – говорит Кристиан. – Хорошо?

– Я не против сама с ним поговорить, – заявляет Элин.

– Думаю, лучше это сделать мне.

– Ладно, – соглашается она. – Отлично.

Он говорит Пернилль:

– Передай ему, я перезвоню через минуту. Спасибо.

– Что ты ему скажешь? – спрашивает Элин, когда Пернилль оставила их вдвоем.

– Что мы собираемся представить это в максимально позитивном виде. Что не хотим вредить Эдварду и так далее и тому подобное. То же, что я сказал Эдварду. Это ведь правда. Ну, как бы. Спрошу его, не хочет ли Эдвард дать интервью.

– Ты бессовестный. – Элин дарит ему ту особенную улыбку, которая ему нравится.

– У меня толстая кожа, – говорит он ей и добавляет: – Ты знаешь, вчера вечером Эдвард сказал мне, что если он станет премьер-министром, то предложит мне должность Ульрика.

– Ну, да, да. Думаешь, он говорил всерьез?

– Кто знает? Это гипотетическая ситуация, так ведь? Теперь.

– Полагаю, нам надо повысить тебе зарплату, – снова улыбается она. – Опять.

– Ты знаешь, я этим занимаюсь не ради денег.

– Я думала, ты сказал, это не повредит ему. Эдварду.

– Ну, смотря что ты понимаешь под словом «повредит». На своем месте он сидит прочно, я бы сказал. Лучше я позвоню Ульрику.

Из трубки раздается:

– Что ты, мать твою, по-твоему, творишь?

– Доброе утро, Ульрик…

Кристиан стоит на пожарной лестнице, в пятне солнечного света.

Закончив с Ульриком примерно через десять минут и поговорив с Дэвидом Джесперсеном, он находит Миккеля, фоторедактора, в секретном офисе с Элин. Миккель выложил на стол множество фотографий, и они их рассматривают. Элин поднимает глаза:

– Что сказал Ульрик?

– Он считает, нам не следовало выпускать эту историю.

– Он нам угрожал?

– Не судебным процессом. Все в порядке, – говорит Кристиан, касаясь ее локтя. – Привет, Миккель.

– Ну, хорошо. – Миккель лишь чуть поднимает взгляд от фотографий, которые то и дело сосредоточенно и бессмысленно перебирает дрожащими пальцами.

На большинстве из них Эдвард – в самых разных позах и в различном настроении. Наташа Омсен только на нескольких. Есть одно или два фото с Сереном Омсеном. И…

– Вот оно! – выкрикивает Кристиан, припечатывая фото указательным пальцем; он почти никогда не кричит, ощущение довольно странное. – Вот оно.

Они трое. И да – она смотрит не на своего приземистого мужа, которого держит под руку, а на министра обороны, высокого и симпатичного, который с восхитительно хитрой улыбкой устремил взгляд прямо в объектив.