Тут, в Красном Осколе, собрался настоящий антифашистский интернационал! Русские военврачи вместе с гражданскими медиками из этого же города в Харьковской области. Терские казаки и чеченские «коммандос», милиция и местное ополчение – все они объединились против общего врага – бандеровского фашизма и тех, кто стоит за ним! – думал Константин Новиков, торопясь в импровизированный полевой госпиталь.

Да, люди разных национальностей и вероисповеданий объединились против настоящего зла. И зло не замедлило явиться.

* * *

Атака началась перед рассветом, с разведки боем. А уже к восьми часам утра бой, то утихая, то разгораясь снова, полыхал вовсю. Честно говоря, когда пошли первые раненые, старший лейтенант Новиков почувствовал облегчение. Он вымотался донельзя, организовывая, вернее, реорганизовывая работу госпиталя. И в какой-то момент просто свалился, что называется, «без задних ног». Сон на войне – это роскошь, и не только потому, что на него постоянно не хватает времени. Иногда нервное напряжение настолько велико, что просто не можешь заставить себя уснуть. Или же сон не приносит облегчения, когда измученное подсознание рождает такие кошмары, что и не снились Иерониму Босху.

Константин Новиков проснулся около девяти часов вечера и больше не мог себя заставить ничего сделать. Просто сидел и ждал, даже мысли в голову не шли. Томительные минуты ожидания, складывающиеся в часы. Война – это кровавая скука. Монотонность будней сменяется суматохой боя, и снова все сначала…

Вот и приходится заставлять себя сначала быть человеком, а уж потом – солдатом. Так хоть можно сохранить мозги и способность чувствовать, ощущать эмоции.

Где-то за городом загрохотало, и Костя сразу же очнулся, вскочив со старенького дивана в коридоре больницы. Видимо, он все же забылся коротким, тревожным сном. Так же, как и стрелки-санитары: те спали прямо на своих носилках, в бронежилетах и касках с оружием под рукой.

– Тревога! По местам, ребята, сейчас пойдут раненые. Дима, ты будешь мне ассистировать, иди – мойся и переодевайся во все стерильное. Артем-Одессит и Серега Малик – вы в приемном покое, на сортировке раненых. Если неотложный случай, оказываете экстренную помощь раненым. И не высовываться мне! Обойдемся без геройства.

В подтверждение его слов на соседней улице раздался грохот и взметнулся черный фонтан взрыва. «Тяжелая гаубица, вероятно, шестидюймовка!» – машинально отметил военврач. Все моментально пригнулись, некоторые попадали, прячась за чем придется.

Одновременно с артобстрелом начался и авианалет. Его старший лейтенант уже не видел: скрылся в подвале больницы, переоборудованном под операционную. Только слышал, как часто загрохотали зенитки.

Первый же случай оказался тяжелым: боец, у которого вместо правой голени было кровавое месиво.

– Готовьте к операции, дайте цельной крови для переливания, «единица плюс». Дима, дай скальпель. Накладывай жгут на ногу, точнее, на то, что от нее осталось, – Новиков пластами срезал лохмотья изорванной и окровавленной кожи и мышц. Белые стерильные простыни мгновенно пропитались кровью. – Выполняем трехмоментную конусо-круговую ампутацию бедра по Пирогову.

Первый момент – Константин Новиков скальпелем выполнил круговой разрез кожи и подкожной клетчатки. Кожа сократилась и обнажила фасцию и мышцы бедра.

– Ампутационный нож, – хирург их рассек вкруговую. При этом на передней поверхности он сделал разрез до кости, а на задней – на ширину лезвия ампутационного ножа, чтобы не повредить седалищный нерв. Это – второй момент. – Дима, оттяни на себя кожу и мышцы, зафиксируй ретрактором.

Новиков рассек оставшиеся мышцы до кости, обработал надкостницу и взялся за дуговую ампутационную пилу. С сухим и крайне неприятным шорохом довольно толстая os femuris – бедренная кость медленно перепиливалась. Ассистент тщательно убирал костную стружку. Это был третий момент.

– Работа больше для столяра или плотника, – заметил Новиков. – Зажим.

– Вот зажим. А мы и есть плотники, режем плоть, – усмехнулся под хирургической маской ассистент.

После распила Новиков удалил острые края костными кусачками Люера и обработал рашпилем. Затем вместе с ассистентом выделили и перевязали лигатурами бедренные артерии и вены.

– Дима, раствор новокаина, два миллилитра, – хирург взял у ассистента шприц и вколол в эпиневрий обезболивающее. При усечении нерва нужно быть максимально собранным и действовать четко и быстро, чтобы потом раненый меньше мучился фантомными болями.

Острым лезвием безопасной бритвы, одним рассчитанным движением Костя выполнил усечение седалищного, а затем и бедренного нервов. Ее здесь было предостаточно: и на халатах хирургов, и на стерильных простынях операционных столов. Вот уж действительно: работа по локоть в крови!

Санитар подхватил мертвую уже часть ноги и положил в оцинкованный таз, осторожно, чтобы не расплескать кровь.

– Шелк, нить-«тройка». Зажим, – ушили мышцы и фасцию, сформировали культю. – С этим все, дайте антибиотиков и поставьте еще флакон плазмы, внутривенно-капельно.

– Кто его так? – спросил Дима у санитара.

– Украинские танки били прямой наводкой. Сейчас идет бой на окраинах Красного Оскола со стороны Изюма. Ребята на «Высоте 168» все еще держатся: расстреляли весь запас противотанковых ракет к «Метисам» и «Фаготам», но шесть танков все же сожгли! И столько же – бронетранспортеров.

– Все понятно. Следующего раненого – на стол! И флакон цельной крови.

– Пневмогемоторакс, грудная клетка пробита – это по твоей части, Костя, – заметил ассистирующий Новикову фельдшер.

– Да, займемся им. Скальпель, реберные кусачки… Ретрактор.

Константин Новиков дренировал рану, вытащил пулю, выполнил хирургическую обработку раны. Случай был не из простых, но бывало и похуже. Выполнив свою работу, хирург наложил швы.

– Давайте следующего раненого и стерильные перчатки!..

За крепкими стенами подвала бушевал огнем и яростью затяжной бой. А здесь линия фронта отображалась ломаной диаграммой на экране кардиомонитора. Она проходила тонким разрезом скальпеля по операционному полю боя. Вилась стежками хирургической нити вслед за изогнутой шовной иглой.

В операционную вбежал санитар, прижимая стерильную хирургическую маску к лицу.

– Нужен хирург на передовой. Срочно! Там много раненых, и мы не справляемся.

– Костя, ты закончил?

– Так точно, подполковник.

– Собирайся.

– Есть! Только надену стерильный бронежилет и каску. И прикручу скальпель к автомату вместо штык-ножа.

– Хорош дурачиться! – Юрий Гаврилович оторвал на секунду взгляд от своего пациента. – Костя, и постарайся вернуться живым. Очень сильно постарайся.

– Постараюсь.

* * *

Если крепкий подвал импровизированной операционной ходуном ходил от взрывов, то на передовой царил ад кромешный!