Здание обветшало, выглядело заброшенным, тростник на крыше почернел и прогнил. Стены были грязными, серо-коричневыми, от них пластами отваливалась штукатурка.

Внутри было полно пыли, птичьего помета: в тростниковой крыше поселились птицы и ящерицы.

Противомоскитная сетка, которая должна была защищать веранды от насекомых, разорвалась.

Огород зарос, ограда развалилась. Двор заполнили сорняки, и не только "лендровер" вышел из строя. В имении не оказалось ни одного исправного механизма: водяной насос, цистерна туалета, электрический генератор, другие машины – ничего не действовало.

– Запущено, все жутко запущено, – сказал Дэвид Дебре, когда они сидели на крыльце и пили сладкий чай. К счастью, они догадались захватить запас продуктов.

– О, Дэвид. Так жалко. Мне здесь понравилось. Мирно, спокойно. Я чувствую, как меня отпускает.

– Не жалей. Мне ведь не жаль. Старый дом дед построил еще в двадцатые годы, и даже тогда он был не очень хорош. – В голосе Дэвида звучала целеустремленность, решимость, которой она уже так давно не слышала. – Прекрасный предлог все снести и построить заново.

– Наш собственный мир? – спросила она.

– Да, – радостно воскликнул Дэвид. – Именно так!

* * *

На следующий день они полетели в Нелспрейт, ближайший город. Всю следующую неделю заняли планирование и подготовка, и они забыли о других проблемах. Вместе с архитектором они тщательно спланировали новый дом, принимая во внимание все необычные потребности жильцов – большой, просторный кабинет для Дебры, мастерская и кабинет для Дэвида, кухня, устроенная таким образом, чтобы ею было удобно пользоваться слепой хозяйке, комнаты без опасных углов и ступенек и, наконец, детская. Когда Дэвид описывал это добавление, Дебра осторожно спросила:

– У тебя есть какие-то планы, о которых я должна знать?

– Ты и так о них знаешь, – заверил он ее.

Они спланировали отдельный дом для гостей, снабженный всем необходимым и расположенный довольно далеко от главного дома, а еще в четверти мили – жилье для слуг, заслоненное деревьями и скалой, поднимавшейся за имением.

Дэвид заплатил владельцу строительной фирмы в Нелспрейте, чтобы тот отодвинул все другие заказы, и рабочие на четырех тяжело груженных машинах приехали в Джабулани.

Они начали сооружение главного дома, а пока они работали, Дэвид приводил в порядок летное поле, чинил водяные насосы и другие механизмы, которые еще можно было запустить. Однако "лендровер" и электрический генератор пришлось поменять.

Через два месяца в новом доме уже можно было жить, и они переселились туда. Дебра установила магнитофоны под большими окнами, выходящими в заросший сад; здесь было прохладно, и ветерок доносил аромат цветов красного жасмина и пуансеттии.

Пока Дэвид приводил Джабулани в пригодное для жизни состояние, Дебра занималась собственными приготовлениями.

Она исследовала и запомнила все ближайшее окружение. Через несколько недель она уже передвигалась по новому дому с уверенностью зрячего и приучила слуг ставить каждый предмет строго на место. И всегда за ней, как черная тень, бежал Зулус, щенок Лабрадора. Он очень скоро решил, что Дебра нуждается в постоянном присмотре, и сделал это своей главной задачей.

Он довольно быстро усвоил, что бесполезно смотреть на нее или вилять хвостом: чтобы привлечь внимание хозяйки, нужно было коснуться ее или шумно задышать. Да и в других отношениях хозяйка проявляла слабость ума, а потому помешать ей споткнуться о забытое слугой ведро или не дать упасть со ступенек можно было только, ткнувшись в нее носом или толкнув лапой.

Дебра организовала свой день так, что каждое утро до полудня работала в своем кабинете, а Зулус лежал клубком у ее ног.

В саду за ее окнами Дэвид установил большую купальню для птиц, и фоном для диктофонных записей теперь служил щебет десятка разных пород пернатых. Дебра отыскала в Нелспрейте машинистку, которая знала иврит, и Дэвид, отправляясь на самолете в город за припасами, увозил с собой записи, а привозил отпечатанные страницы для проверки.

Этим они занимались вместе: Дэвид читал жене машинопись и письма и под диктовку Дебры вносил правку. У него появилась привычка все, от газет до романов, читать вслух.

– Когда ты рядом, нет никакой потребности в Брайле, – заметила Дебра, но ей от него нужны были не только написанные или напечатанные слова. Нужна была каждая подробность, каждая частичка нового окружения.

Они никогда не видела ни одной из мириад птиц, которые купались и пили у нее под окнами, но скоро научилась различать их и сразу распознавала новичков.

– Дэвид, вот эта новая, правда? Как она выглядит?

И ему приходилось описывать не только оперение, но и поведение и привычки. А еще он должен был рассказать, насколько новое здание гармонирует с окружающей местностью, живописать прыжки Лабрадора Зулуса, или внешность слуг, вид из окна ее кабинета – и сотни других деталей ее новой жизни.

Со временем дом был закончен, и чужаки покинули имение, но только когда из Израиля прибыли ящики с мебелью и другими вещами с улицы Малик, Джабулани начало становиться их подлинным домом.

Стол оливкового дерева поставили под окном в кабинете.

– Я не могла работать по-настоящему, все чего-то не хватало. – Дебра ласково провела пальцами по гладкой черной поверхности. – До сих пор.

Ее книги расставили на полках у стола, и кожаные переплеты очень неплохо смотрелись рядом со звериными шкурами и шерстяными коврами.

Над камином Дэвид повесил пейзаж Эллы Кадеш, причем Дебра ощупью указала ему точное место.

– Ты уверена, что не нужно поднять на шестнадцатую дюйма? – серьезно спросил Дэвид.

– Хватит сомневаться, Морган, я точно знаю, где он должен висеть.

В спальне установили большую медную кровать, постелили кружевное покрывало. Дебра счастливо подпрыгнула на постели.

– Теперь не хватает только одного, – заявила она.

– Чего именно? – с деланным беспокойством спросил он. – Это что-то важное?

– Иди сюда. – Она поманила его пальцем. – Я покажу тебе, насколько это важно.

* * *

За все месяцы подготовки они не покидали ближайших окрестностей дома, но вдруг суета и приготовления закончились.

– В нашем распоряжении восемнадцать тысяч акров и множество четвероногих соседей. Давай знакомиться с ними, – предложил Дэвид.

Они захватили холодной еды и втроем сели в "лендровер"; Зулусу отвели заднее сиденье. Дорога, естественно, вела к Жемчужным бусам, потому что именно там был центр всей животной жизни поместья.

Они оставили "лендровер" среди хинных деревьев и пошли к развалинам тростникового летнего домика на берегу главного пруда.