– Посмотрим! – Он весело прошел за перегородку и остановился в ожидании кресла. Я надела лыжи и протопала за ним. Две девчонки в комбинезонах – мода на цвета переменилась, и теперь в фаворе были белый и металлик – громко засмеялись о чем-то за моей спиной. Я видела, как Сережа исподтишка бросил взгляд в их сторону.

– Поехали! – сказала я и плюхнулась на подошедшее сиденье.

– Поехали!

Я даже не сомневалась, что стоящие сзади девчонки вполне оценили Сережину ловкость и прекрасную фигуру. Мы стали подниматься, и вот опять передо мной возникла картина, которую я видела, когда была здесь с Вадимом: сначала снежные укатанные дороги между сосновых пролесков, потом бугристые поля, покато скрывающиеся за горизонтом, лыжники, поодиночке и группами выписывающие дуги на снегу, и над всем этим тишина, прерываемая только завываниями ветра. Потом вверху стал виден деревянный помост у последних опор и чуть правее в снегу – круглая стеклянная сакля под невысокой шапочкой крыши. Ненавистное кафе «Ай» оказалось на месте. А дальше уходила ввысь новая очередь подъемника. Макушку же Чегета с этого расстояния даже не было видно. Вокруг кафе по-прежнему стояли скамейки, на которых загорали туристы. Два сарая возле них были до крыш занесены снегом. Рядом курился дымок шашлыков, и девушки демонстрировали на солнце яркие купальники. Солнце и ветер, снег и пот – вот как охарактеризовала бы я теперь Сережин любимый вид спорта.

– Как здорово! Это тебе не Волен! – У него перехватило дыхание от новых впечатлений.

– Ты не боишься?

– Ничуть!

– Тогда поедем на самый верх?

На макушку вел все тот же бугель. Мне даже казалось, что мимо меня проезжают все те же отломанные с прежних времен деревянные палки сидений. Только мне было странно и приятно, что я уже не испытывала перед ними страха. С такой же легкостью, как и другие, я миновала деревянные воротца, обозначенные столбиками, легко попала в лыжню и схватилась за бугель. Оседлать его тоже не составило мне теперь никакого труда.

– Нет, на макушке неинтересно, слишком легко, – сказал мне Сережа, когда мы пару раз скатились оттуда. – Почти как в Москве. Поехали вниз?

– Поехали. Только первый раз – медленно.

И мы нырнули вниз сначала по неширокой снежной тропе, такой, что сверху не было видно, куда она ведет, а потом вырвались на простор. Впрочем, простор был все-таки относительный. На огромном пространстве снег был взметен в сплошные бугры. К ним надо было приспособиться. У Сережи это получилось сразу. Он заскользил по ним красиво и ровно. Я же, конечно, теперь не падала, как раньше, на каждом повороте, но все равно напоминала сама себе медведя, танцующего вприсядку попеременно то с правой, то с левой задней ноги. До «Ая» мы добрались мокрые от напряжения, усталые, но счастливые.

– Вот здесь – хижина Визбора. – Я ткнула палкой в один из сараев, занесенных снегом.

– Откуда ты все знаешь? – Он с уважением посмотрел в указанном направлении, а я опять закусила губы. Вовсе ему ни к чему знать, что я это все уже имела счастье лицезреть.

– Читала. Зайдем в кафе? Выпьем чаю?

– Лучше глинтвейна. За наше путешествие.

– Да.

Я и забыла, что теперь везде подают глинтвейн. С корицей или без корицы, в стеклянных кружечках с ручками, в специальных бокалах или просто в пластмассовых стаканчиках, но теперь каждая фирма и фирмочка, владеющая хоть какой-нибудь невысокой горкой, парой подъемников и домиком для переодевания, больше похожим на гараж, считает своим долгом поить лыжников глинтвейном. Ну что ж! В «Ае» глинтвейн подавали в стаканчиках. Еще там были очень вкусные хичаны с мясом и сметаной, но их я наелась до тошноты в прошлый раз.

– Может, посидишь тут, если устала? – сказал Сережа после того, как мы выпили глинтвейна и чая с лимоном, чтобы восполнить недостаток жидкости. – Я пройдусь разок до самого низа, поднимусь и вернусь за тобой! А ты пока подумаешь, куда нам ехать дальше – опять вниз или еще раз наверх.

– Только не здесь! – сказала я с твердостью, характерной для гранита. – Вниз так вниз, но только вместе! Если наверх – я тоже с тобой. Одного я тебя не отпущу!

– Что я, маленький, что ли? – обиделся он.

– Здесь сидеть не хочу! – заявила я, и мы покатились вниз. В целом довольно успешно, если не считать жуткого по проходимости «горлышка» в долину, называемого из поколения в поколение «трубой». Впрочем, крутые лыжники преодолевали «трубу» с поразительной ловкостью, Сережа последовал за ними, а я сползла точно муха, огибая каждый бугор. Он терпеливо ждал меня, сидя на каменном бордюре внизу, подставив лицо солнцу.

Я с как можно более веселой улыбкой подкатила к нему.

– Молодец! Теперь наверх? – похвалил он меня.

– Угу! – Я решила следовать за ним по пятам, хотя больше всего мне опять хотелось упасть где-нибудь с бутылкой минеральной воды и чтобы меня не трогали.

Второй подъем и спуск прошли так же, как первые, с той лишь разницей, что теперь, в самый полдень, солнце стало жарить в лицо и мы обливались потом.

– Надо раздеваться, – сказала я и стянула с себя свитер. Сережа тоже снял свой и засунул его в наш рюкзак.

В этот день мы еще немножко покатались на самой вершине. Перед нами был открыт весь небесный свод. Верхний край Чегета, заваленный тоннами снега, будто вгрызался в яркую синеву остроконечными каменными резцами. Сбоку же возвышался Эльбрус – две его огромные снежные шапки, казалось, настолько близки, что можно до них дотронуться рукой, однако «Приют одиннадцати» чернел на его боку только еле видимой маленькой точкой, а станции подъемников вовсе не были видны.

В следующие два дня мы опять катались вверх-вниз до изнеможения, потом пили чай и глинтвейн в «Ае», и опять вверх-вниз. Молодое Сережино тело требовало нагрузки, я же мечтала об одном – где-нибудь прислониться к нагретой солнцем скале и на время затихнуть, как божья коровка, вылезшая слишком рано по весне на первое тепло. Но пока я не могла себе этого позволить. Еще не хватало, чтобы какая-нибудь алчущая девица легким поворотом лыж отобрала у меня мою любовь. Утром же четвертого дня мышцы мои наполнились неподъемной тяжестью, глаза налились кровяными прожилками, в висках стучало, и я поняла, что не смогу сделать на горе ни шагу.

«Значит, судьбу не обманешь», – подумала я и сказала Сереже:

– Ты иди катайся, если в состоянии, а мне необходим день отдыха. Я должна полежать и попариться в сауне. Иначе мне не выдержать проверки Чегетом. Не беспокойся, я не буду скучать!

– А я и не беспокоюсь! – Он наклонился ко мне, поцеловал в щеку, схватил свои лыжи и убежал к подъемнику, а следом за ним, переглядываясь и хихикая, устремились девчонки – те самые, в знакомых комбинезонах – белом и цвета металлик. Они сидели в столовой недалеко от нас, и я видела, как хищно они поглядывали на моего Сережу. И я осталась одна на весь длинный без Сережи день. Записалась в сауну, побродила по опустевшему холлу и решила выпить чашечку кофе.