Теодора из объятий, и Лиззи драматично охнула, увидев его раскрасневшееся заплаканное лицо.

– Ах ты тупица, – она силой усадила его на стул, пока он не оклемался. – Весь мой макияж испортил!

Пока Теодор переодевался, она подкрашивала Кристофера. Внутрь заглянул разнервничавшийся мистер Уилсон.

– Вы готовы? Начнем через две минуты.

– Все готовы, учитель! – с готовностью отчитался Марк, спотыкаясь о чей-то ботинок и чуть не наворачиваясь, но удерживая равновесие и ослепительно улыбаясь. Мистер Уилсон окинул его страдальческим взглядом, а потом по очереди посмотрел на всех остальных.

– Ребята, я в вас верю, – громко сообщил он. – Вы все молодцы, и мы надерем директору Джонсу зад!

– Что вы собрались делать с моим задом, мистер Уилсон? – раздался за его спиной прохладный голос директора, и учитель в панике округлил глаза, под дружный смех подростков оборачиваясь и скрываясь в коридоре.

Из комнатки был выход прямо на сцену, поэтому часть ребят уже покинула гримерную, перебегая на другой конец. За мгновение до того, как Кристофер успел убежать вместе с остальными, Теодор схватил его за руку, натыкаясь на вопросительный взгляд.

– Раз уж тут все равно все в курсе, – произнес он, подаваясь вперед и коротко целуя опешившего Кристофера в приоткрытые розовые губы. – Удачи на сцене, малыш.

Кристофер покраснел и замер, круглыми ошарашенными глазами глядя перед собой, и Теодору пришлось подтолкнуть его к выходу.

– Поверить не могу, что терпеть влюбленного Теодора настолько невыносимо, – закатив глаза, прокомментировала Джесс, когда Кристофер отошел от потрясения и убежал. Но потом выражение ее лица смягчилось, она тепло улыбнулась и хлопнула его по плечу. – Я горжусь тобой.

– Может, это прозвучит странно, – ответил Теодор, в последний раз глядя в зеркало и встречая свой горящий решительностью взгляд, – но я тоже собой горжусь.

Он только собрался выйти, как внутрь заглянул мистер Уилсон и позвал его. Теодор обернулся, и мужчина ободряюще ему улыбнулся.

– Ты должен играть влюбленность, да? Играй, и все получится.

Теодор нашел взглядом Кристофера на другой стороне сцены. Тот стоял с закрытыми глазами, видимо, подготавливая себя к выходу. Костюм подчеркивал стройную фигуру и светлую кожу лица, отчего он выглядел еще привлекательнее, чем обычно. Всегда растрепанные волосы в этот раз были аккуратно уложены и открывали высокий лоб и брови вразлет. Дрожащий выдох сорвался с губ Теодора, когда вся паника вдруг растворилась вместе с этим выдохом.

– Думаю, с этим не возникнет проблем, мистер Уилсон.

* * *

Теодор старался не смотреть на зрителей вообще.

Они слились для него в одно пестрое пятно, и он мысленно выстроил между ними и собой сплошную стену. На эти полтора часа он не Теодор Хейз, ориентацию которого раскрыли так внезапно и так жестоко, на эти полтора часа он Орфей, который борется за свою любовь в лице Эвридики.

Он всегда был уверенным в себе, но от волнения перед выступлением избавиться не мог со вчерашнего вечера. Когда он узнал, что видео с ним залили в интернет, волнение превратилось в тревогу и практически задушило. Но в тот момент, когда он вышел на сцену, а занавес медленно раздвинулся, когда он оказался в центре внимания, зал погрузился во тьму, включились лампочки, которые они так старательно выкрашивали, волнение вдруг исчезло, превратившись в непоколебимое спокойствие.

Легкость, с которой заученные наизусть строчки срывались с губ, словно окрыляла. Он погрузился в роль, будто в теплую воду, и обрел второе дыхание. И все остальное отошло на второй план.

Подростки из школьного кружка стали настоящими актерами, скользили по сцене как единый организм, не пропуская ни единой партии, не запинаясь, не отставая и не ускоряясь.

Они создали совершенно другой мир, изобразили его так талантливо и трогательно, что затянули в него всех, кто смотрел со стороны.

Тишина в зрительном зале практически звенела, пока на сцене разворачивалась история, и Теодор кожей чувствовал чужой восторг. Все забыли о том видео и о новой сенсации, настолько их затянула пьеса.

Среди зрителей прокатился шумный вздох, когда бедная Эвридика умерла после свадьбы, с которой началось повествование. Все оглушительно зааплодировали, когда Орфей спустился в Преисподнюю, представая перед Аидом. Все с трепетом замолкли в тот момент, когда Орфей обернулся, обрекая Эвридику на смерть во второй раз.

То, как зал реагировал на них, было просто невероятно. Все получалось так легко, как будто они погрузились в этот миф, вернулись во времени назад, как будто они и были настоящими героями этой истории, будто это действительно происходило с ними, и теперь они делились этим со зрителями.

Казалось, что все трудности, через которые они прошли, пока готовили эту постановку, вели к тому, что она получилась настолько хороша.

Кто-то из зрителей громко зарыдал, когда умер сам Орфей, встречая свою Эвридику в подземном царстве. Им сыграли еще одну свадьбу, и Теодор держал Джесс за руки, признаваясь ей, но его взгляд был направлен поверх ее плеча на стоящего поодаль Кристофера.

Тот смотрел на него в ответ, легко улыбаясь, и Теодору стало так тепло, но одновременно так волнующе, как будто его окружили светлячки.

– Я клянусь любить тебя до самой последней секунды существования этого мира, – громко начал он, и Орфей признавался Эвридике, но Теодор – Теодор признавался Кристоферу. – Клянусь защищать нашу любовь, клянусь хранить это чувство. И я клянусь, что, если нас что-то разлучит, я всегда буду находить к тебе дорогу.

В глазах Кристофера заблестели слезы. Он такой нежный, чувствительный и добрый мальчик, и Теодор все еще не мог поверить, что ему посчастливилось стать его возлюбленным.

– Я люблю тебя, – одними губами прошептал Кристофер в ответ, и Теодор спрятал улыбку, но ему казалось, что оглушительное биение его сердца было слышно всему залу.

Всему миру.

Орфей склонился к Эвридике, одаривая ее целомудренным коротким поцелуем в губы, и свет в зале включился.

Их история была закончена.

Актеры выстроились в ряд, держась за руки, и низко поклонились под оглушительные восторженные аплодисменты. Но потом, когда аплодисменты стали тише, а они выпрямились, тяжело дыша и сияя лучезарными улыбками, звучный голос пронесся по всему залу:

– Не притворяйся, Хейз, все тут знают, что на самом деле ты хочешь засосать Криса!

Теодор ощутимо вздрогнул, тут же находя взглядом Джонни, ухмылка на лице которого светилась, словно прожектор. В желудок что-то ухнуло, как будто он проглотил тяжелый камень. Секунды растянулись, и все, что слышал Теодор, – это пульсацию крови в висках.

Раздалось несколько смешков, но в основном все молчали, взгляды были прикованы к Теодору – кто-то смотрел испуганно, кто-то – в молчаливом ожидании,