Она поерзала на моем плече.

– Без тебя знаю, засранец. Я спрашиваю, будем ли мы писать новые статьи.

Я покачал головой.

– Пока не тянет. Для журналистики нынче времена… Книгу написать попробую.

Дашка подняла голову.

– Вот новость. Книгу про что?

Мы мчались по вечерней Москве, подскакивая то и дело на колдобинах. И дождик, точно бездомный котенок, Царапался по стеклу.

– Какая разница про что? – ответил я Дашке. – Хоть про вот эти наши заморочки. Надо мысли привести в порядок, над языком поработать… Тяжкий, между прочим, труд.

Дарья стряхнула сонливость:

– На компьютере будем писать?

– Нет, обычной перьевой ручкой.

– Мы что же, – нахмурилась она, – вдвоем за одну ручку держаться будем?

Я прыснул:

– У каждого будет своя ручка и своя книга. А бумагу поделим поровну.

Она сложила пальцы в известную фигуру и сооружением этим повертела перед моим носом:

– Во, видел! Будем писать одну книгу. Вякнешь хоть слово против, я оглушу тебя вот этим кулаком…

Притормозив у подъезда, я выключил мотор.

– Приехали. Пойдем.

– Нет, не приехали! Я тебя оглушу, вложу в твои пальцы ручку и буду водить ею по бумаге. И это будет наша общая книга.

Я кивнул:

– Книга будет общая. Но очень плохая.

Она обдумала это замечание.

– Книга должна быть общей и очень хорошей. Если не писать одной ручкой, то как же быть?

– Выход лишь один. Причем радикальный.

– Говори, я слушаю.

– Я пишу, ты редактируешь. Чем плохо?

Дашка уточнила:

– Каждую страничку? Каждую фразочку?

Я вздохнул:

– Каждую запятую.

Она пожала мне руку:

– Вот теперь приехали, теперь пойдем. – Дашка вышла из машины и, обнимая куклу, побежала к подъезду.

Захлопнув дверцу, я огляделся. Ничего подозрительного. Мы с Дарьей вошли в дом.

В подъезде тоже было спокойно. Мы поднялись в лифте, Дарья открыла дверь своим ключом, и мы перешагнули порог квартиры. Тьма была кромешная, поскольку шторы на окнах не пропускали свет уличных фонарей. Прикрыв за собой дверь, я потянулся к выключателю. Но лампа вспыхнула без моих усилий.

– Лицом к стене! Руки за голову! – раздался окрик Сычихи.

Щурясь от света, она стояла в ночной рубашке моей жены и держала нас под прицелом. Несколько секунд мы таращились друг на друга.

– Мать твою, – выдохнула Дашка. – Чуть не описалась.

Светлана провела рукой по глазам:

– Это вы… Я уж думала…

– Убери пушку! – потребовала Дарья. – Что с тобой, Свет?!

Светлана опустила пистолет:

– Заснуть не могла. Слышу, лифт остановился, ключ в замке поворачивается… – Тут она обратила внимание на куклу в Дашкиных руках, и лицо ее окаменело. – Эт-то что такое?!

Дашка улыбнулась:

– Вот, привели тебе компаньонку.

– Кто просил?!

– Свет, мы просто хотели…

– Я спрашиваю: кто вас просил?! – Сычиха вырвала у Дарьи куклу, прижала к груди и дулом пистолета поправила ей локон.

Я признал со вздохом:

– Никто, в общем-то, не просил.

С минуту мы неловко топтались на коврике. Затем капитан Сычова прекратила это безобразие.

– Здесь кто сейчас живет? – уточнила она резко. – Вы или я?

– Ты, конечно, ты, – заверила Дарья.

– А если я, – отрубила Светлана, – катитесь на хрен. Не мешайте спать.

Мы с женой, будто выполняя команду «Кругом», развернулись и вышли вон. Сычиха хмурилась нам вслед – в ночной рубашке, с куклой и пистолетом.

В машине Дашка фыркнула:

– Нет, ну какова!

– А чего ты ждала? – спросил я. – Что она зацелует тебя до смерти?

– Ну не до смерти… хотя бы до обморока. – Дашка положила голову мне на плечо. – Вздремну, пожалуй.

Я погладил ее волосы:

– Верное решение.

В подъезд я внес ее на руках. Обняв меня за шею, она дышала ровно, как младенец. В уме я прикидывал, как бы раздеть ее и уложить в постель, не разбудив при этом. Однако стоило нам войти в квартиру, как Дашка, не разлепляя век, пробормотала:

– Сразу в ванну. Прямо в джинсах – плюх.

Захлопнув дверь ногой, я внес жену в комнату, уложил на диван и отправился наполнять ванну. Мне хорошо было известно, какой температуры воду предпочитает Дашка. Отрегулировав кран, я присел в ожидании. Когда вода поднялась до нужного уровня, я закрыл кран и вернулся в комнату.

Дарья говорила по телефону:

– Не извиняйтесь, дело пустячное… Да, конечно… В полдесятого, договорились… И вам всего доброго. – Дав отбой, она зевнула. – Это Зинаида. Зовет меня утром в школу.

Мне это не слишком понравилось:

– Зачем?

– Предложили три разных пособия по английскому. Она хочет, чтоб я выбрала.

– Как это кстати!

– Мы договорились на полдесятого. Встреча на квартире у нас в десять, так? Я по-быстрому. В крайнем случае опоздаю минут на двадцать.

– Дура, думаешь, я отпущу тебя одну?!

Она подняла указательный палец:

– Вот! Здравая мысль, притом от души. А в Японию отпустил, дурак! – Она разделась и отправилась в ванную.

Тем временем я постелил постель, а когда зашел проведать жену, она возлежала в ванне и зачерпывала в ладони воду, бормоча:

– Блу, давай поговорим. Почему не отзываешься? Стоит вот этому, – она кивнула на меня, – только кликнуть, и ты тут как тут, Блу. Могла бы и со мной пообщаться, задавака.

Я рассмеялся:

– Оставь Блу в покое. Не то заснешь тут и нахлебаешься.

– Угу. – Дашка прикрыла рукой зевок. – У меня даже нет сил к тебе приставать. До чего докатились.

– Ужас. – Я извлек ее из ванной, обернул полотенцем и принялся вытирать. – Как я проживу без твоих приставаний?

Глаза у нее слипались.

– Всего часа полтора, – пообещала она еле слышно. – Потом растерзаю.

Я отнес ее в комнату, уложил в постель и укрыл. Она заснула, едва коснувшись подушки. А я присел рядышком и подумал: «Тебя не бывает, Дашка. Просто-напросто не бывает».