На телах обоих соперников виднелись шрамы. Столь ужасные следы оставляли серьезные ранения. Имоджен хорошо знала это, и ее глаза невольно увлажнились. Она заморгала, чтобы сдержать слезы.

Когда Арджент повернулся к ней спиной, она чуть не ахнула. Его кожа была испещрена следами пыток. На плече она была изуродована большим ожогом и походила на сморщенную броню. Несколько шрамов явно оставил нож. Кроме того, Имоджен разглядела пару следов от пуль. Да, муж Милли Ли Кер прошел через суровые испытания.

Имоджен невольно сравнивала мужчин, сражавшихся на ее глазах. Арджент был шире в плечах и обладал более мощным торсом. Таких, как он, гигантов редко можно было встретить на британских островах. Его предками явно были викинги. Розоватую кожу Арджента покрывали веснушки. Его волосы были на тон темнее меди. Он двигался с легкостью, которую трудно было ожидать от мужчины могучего телосложения. Создавалось впечатление, что окружающий мир сам расступался перед ним, пугаясь его недюжинной силы.

Что касается Тренвита, то он был выше соперника. Его тело было жилистым, а живот несколько впалым, с рельефно выступавшими кубиками хорошо тренированных мышц. Имоджен долго не могла отвести от него жадного взора.

Герцог преследовал своего соперника, кружил вокруг него на слегка согнутых ногах. Его глаза блестели, как у волка во время охоты. Перед ней снова был хищник, тот, с кем она познакомилась два года назад в заведении «Голая киска». Как тогда, Коул производил впечатление стойкого, упорного, самодостаточного человека, уверенного в своей силе.

Герцог оттачивал мастерство, а это значит, он решил вернуться к жизни, занять положенное ему высокое место в обществе. Это радовало Имоджен. Выполнение долга перед обществом требовало напряжения духовных и физических сил, и она видела, что Коул находится в хорошей форме.

Это был поединок волка и медведя. Оба зверя были способны убить, но действовали по-разному, каждый в своей манере.

Пока мужчины кружили, готовясь к решительной атаке, лунный свет высветил небольшой косой шрам на шее Коула, след от пули на плече, а также множество мелких шрамов на спине и груди.

Некоторые шрамы Имоджен заметила еще во время пребывания Коула в больнице Святой Маргариты. Это были своеобразные письмена, рассказывавшие о жизни солдата.

Впрочем, большинство шрамов оставили раны, которые Коул получил в турецком плену, где прошел через самые жестокие испытания.

К левой руке Коула был пристегнут протез. Его металлическая часть тускло поблескивала в лунном свете.

Имоджен вдруг поразило то, что Коул использовал свой протез как оружие. То есть свой дефект он превратил в преимущество, слабость – в силу. Она вспомнила, что в протезе скрыт клинок. Интересно, пользовался ли им уже Коул? Сидя на корточках под деревом, графиня продолжала следить за поединком, похожим на танец. Однако это был танец, требовавший огромных усилий, боевого мастерства и напряжения.

Одно неверное па, и этот вальс мог привести к печальным последствиям.

Внезапно Арджент устремился в атаку и сделал выпад, целясь тупым ножом в грудь противника. Имоджен оцепенела. А что если Арджент, применив свою недюжинную силу, сможет вонзить нож с затупленным лезвием в тело Коула?

Впрочем, ее опасения были напрасны. Ардженту не удалось застать Коула врасплох. Тот парировал выпад соперника и уклонился от удара. Но и Арджент был начеку. Он быстро перебросил нож в левую руку и ткнул им в бок Коула. Герцог покачнулся, едва не потеряв равновесие, но тут же взял себя в руки и отпрянул от противника, чтобы снова принять оборонительную стойку.

– Ты сегодня рассеян, – упрекнул его Арджент. – Нужно больше концентрации!

– Рассеян? – переспросил Тренвит.

Ничего не ответив, Арджент снова устремился в атаку, направив нож в грудь Тренвита. Однако герцог перехватил его руку, избежал опасности и ловко нанес удар локтем в челюсть Арджента.

Имоджен закрыла рот ладонью, едва сдержав возглас изумления.

Арджент пошатнулся, но удержался на ногах и, сплюнув кровавую слюну, стремительно перехватил правую руку герцога, в которой тот сжимал нож. Противники сцепились и некоторое время боролись молча, не желая уступать друг другу. Однако поняв, что в ближнем бою им не удастся выяснить отношения, они вновь отпрянули друг от друга и на мгновение замерли, приняв оборонительную стойку.

– Ты сегодня рассеян. А значит, мертв, – заявил Арджент, тяжело дыша.

– Ты уверен? – выдохнул Тренвит.

Лезвие тупого ножа блеснуло у его шеи, когда Арджент выбросил вперед руку.

– А я уверен в обратном, – быстро сказал герцог, и его рука с клинком оказалась у внутренней части бедра противника, где находилась артерия. Достаточно было перерезать ее, и Арджент скончался бы через две минуты от потери крови.

– Это ты рассеян! – воскликнул Коул, и Имоджен уловила нотки торжества в его голосе.

Она видела, что герцог улыбается, возможно, впервые за последние два года.

Поединок завершился вничью, и мужчины пожали друг другу руки, а затем синхронным движением вытерли пот со лба.

– Если хочешь, можешь рассказать мне, что тебя беспокоит, – предложил Арджент.

– А с чего ты взял, что я чем-то обеспокоен? – спросил Тренвит, поднимая с земли орудия, которые использовались на тренировке, – бамбуковые трости, шпаги для фехтования и ножи.

Все это он аккуратно сложил в крепкий сундук, стоявший у подножия садовой лестницы.

Имоджен понимала, что ей нужно уходить, но не могла сдвинуться с места. Физическая красота полуобнаженного Коула завораживала ее.

Арджент внимательно следил за действиями друга.

– Если я чему-то и научился в этой жизни, ваша светлость, то это – видеть людей насквозь, – промолвил он.

– Ваша светлость? Это еще что за нелепая кличка? – пробормотал Коул. – Ты считаешь, Арджент, что от меня исходит много света? Не говори глупости!

– От тебя, пожалуй, нет, – спокойно произнес Арджент. – А вот от моей жены исходит, она вся светится изнутри. И от моей матери исходил свет милосердия. Таким мужчинам, как мы, он очень нужен.

Арджент шутливо ткнул локтем в бок Тренвита, однако герцог не был расположен шутить.

– Я не встречал в мире милосердия, – заявил он, глядя на свою искалеченную руку. – Впрочем, нет, однажды я встретил девушку, которая излучала его свет. В моей памяти до сих пор живы воспоминания о ней. И в этом – моя трагедия. Они заглушают чувство реальности.

Арджент на минуту задумался.

– Людям свойственно оплакивать свои потери, – наконец произнес он. – Мы тоскуем по тому, что нам стало недоступно.

– Я знаю, – сделав нетерпеливый жест, сказал Коул. – Сколько раз я высмеивал это в других! А теперь попался на ту же удочку.

Арджент пожал плечами.