Не разжимая объятий, они в изнеможении упали на влажные простыни. Имоджен долго приходила в себя, одной рукой поглаживая Коула по спине, а другой перебирая его густые шелковистые волосы.

Коул сделал такой долгий выдох, как будто сбрасывал с себя напряжение и отрицательные эмоции, которые накопились за три года.

Больше их не разделяли тайны и стены, и поэтому они не хотели выпускать друг друга из объятий. Они лежали так до утренней зари, первые лучи которой рассеяли мрак над городом. Их сердца бились в унисон.

Наконец Коул пошевелился и, слегка отстранившись от Имоджен, взглянул на нее. Его лицо было искажено гримасой боли и стыда.

– Знаешь, прошлой ночью… – начал он.

Имоджен приложила пальчик к его губам.

– Давай не будем говорить о прошлом, – сказала она.

Коул поцеловал ее руку.

– Мне было больно, – признался он. – Я был уязвлен тем, что ты не искала меня. Я жил рядом с тобой, чувствовал себя одиноким и потерянным, а ты не пыталась вывести меня из мрака на свет… Нет, я не виню тебя, я все понимаю, но все же…

– Ты представить себе не можешь, как мне порой хотелось рассказать тебе все без утайки. Но я боялась. Я не знала, как ты отнесешься к той правде, которую я хотела тебе открыть. Захочешь ли ты после этого видеть меня, общаться со мной, любить меня.

Коул убрал с лица Имоджен прядку волос. На его лице читалось выражение горького сожаления.

– Как может не любить солнце тот, кто столько времени прожил в тени? – промолвил он. – Ты – единственный свет, который я знал в своей жизни. Но я должен предупредить тебя о том, что я страшусь слишком яркого солнечного света, потому что привык находиться во тьме. Ты была во многом права, когда упрекала меня в том, что я сильно изменился. Взять хотя бы вот это, – и он приподнял культю. Имоджен положила на нее ладонь. – Этот год изменил меня. Я едва узнаю себя, глядя в зеркало. Я пытаюсь снова стать открытым искренним человеком, вернуться к себе прежнему, но понимаю, что это невозможно.

Имоджен уткнулась в его плечо.

– В таком случае я буду любить тебя таким, каким ты стал. Если ты живешь в тени, я найду там солнечные блики, и мы будем вместе любоваться ими.

Коул крепко сжал ее в объятиях.

– А я буду любить тебя за свет, который ты излучаешь. Наша любовь будет похожа на ясное ночное небо в период полнолуния. Пусть в ней не будет солнца, но она все равно будет красивой и яркой и укажет нам путь к счастью.

Слезы побежали по щекам Имоджен. Но это были слезы радости, а не печали. Она с тревогой заметила, что Коул все еще напряжен. Его что-то мучило, не давало покоя.

– Что случилось? – спросила она, гладя его по спине. – Что-то не так?

– Я с ужасом вспоминаю ту ночь, когда я грубо овладел тобой, – промолвил Коул и зарылся лицом в ее волосы. – Боже, я вел себя, как животное…

– Скорее, как дикий зверь, – с улыбкой сказала Имоджен. – Ты всегда был хищником, волком. – Она подула на его шею и стала наблюдать, как на ней появляются пупырышки гусиной кожи. Судорога прошла по телу Коула, и его член снова стал наливаться силой. – Персонажем из одной поучительной сказки, в которой волк пожирает незадачливую невинную девицу, отважившуюся явиться в его логово.

Имоджен чувствовала себя озорной и счастливой. Она была готова снова пуститься в плавание по огненному океану наслаждений.

– Да, я такой, любовь моя, – прорычал Коул, покусывая и полизывая мочку ее уха. Имоджен бросило в жар, она почувствовала, что ее промежность снова увлажнилась. – Даже если я буду всю жизнь ужинать тобой, я и тогда не утолю волчий аппетит.

– В таком случае, ты должен проглотить меня всю целиком, – смеясь, проговорила Имоджен.

– С удовольствием, – выдохнул Коул. – Ты для меня лакомый кусочек.

И они снова завели любовную игру, которая длилась несколько восхитительных часов.