– Трахни меня, Ярик…

– Святоша…

– Трахни… Пожалуйста…

– Сейчас доиграешься.

Градский садится, и я машинально отскакиваю в сторону. Далеко отползти не удается, он сбивает меня как самонаводящаяся ракета.

– Тихо… Тихо лежи…

– Полетим?

– Снимай трусы, сейчас полетим…

С презервативом Ярику приходится справляться самому. Я пока не готова к тому, чтобы учиться этому, но в следующий раз обязательно попробую. Быстро избавившись от белья, замираю перед ним с широко расставленными ногами. Сознание плывет, забиваясь порочными мыслями. Сквозь пелену этого морока смотрю на то, как Яр раскатывает латекс. Его сгущающийся взгляд завораживает, заставляет забыть обо всем, что может помешать получить удовольствие. В его глазах я всегда самая красивая и безмерно любимая. Чувствую и вижу это, никаких слов не надо, но он все же шепчет:

– Ты такая красивая.

Резко вздыхаю, когда наваливается и подгребает так близко, как я люблю. Трет членом между моих половых губ, а я постанываю. Приподнимая бедра, стремлюсь к нему всем своим существом. Разгоряченная, истекающая, изнывающая ­– охотно принимаю его напряженный и горячий член. Когда проталкивается до упора, от безумного удовольствия вскрикиваю.

– Божечки… Яричек… Ярик… Я… Я… Еще… Еще… – шепчу бессвязно, просто потому что удержать в себе не могу.

Слабо контролируя силу, сталкиваемся ртами. Целуемся, выдавая густой и насыщенный концентрат чувств. Не разбавляя, не жалея, без опаски все отдаем. Только так и умеем, именно поэтому нам необходима была эта перезагрузка.

Оргазм настигает нас быстро и практически одновременно. Кусаемся, оставляя друг на друге следы. И кричим, конечно. Тихо у нас никогда не получалось.

– Надеюсь, в нашей квартире хорошая звукоизоляция, – выдаю я лениво, когда Яр сползает с меня.

Он ничего не отвечает. Лишь усмехается, натягивает трусы и, подхватив сигареты, выходит на балкон. Ощущая толчок неясной тревоги, даю ему какое-то время побыть в одиночестве. Потому как стоит он там долго. Докуривает одну сигарету и тут же берется за вторую.

Руки и ноги подрагивают, когда сажусь и впопыхах натягиваю халат. Приближаюсь к Ярику медленно, но создаю достаточно шума. Не желаю застать врасплох. Он, не оборачиваясь, принимается чаще курить. Обнимаю его со спины. Давлю подбородком на лопатку.

– Сложно тебе? – спрашиваю нежно и осторожно.

– Нормально.

– Все еще думаешь?

Он не отвечает. Только вдыхать прекращает. Потом, после затянувшейся паузы и глубокого вдоха, все же отвечает:

– Иногда.

– Я тоже, – смещаясь, прижимаюсь к его теплой коже губами. – Но… Каждый раз легче. Нет больше той боли.

– Я рад, Маруся.

Оборачиваясь, подтягивает меня к перилам. Выбросив сигарету, обнимает обеими руками и губами к макушке прижимается.

– Последние дни нашей духовной свободы. Что придумаем, Маруся?

– Полагаешь, после переезда мы станем отличительно серьезными? – прищуриваясь, смотрю в темноту.

– Думаю, да.

С территории моего родного двора доносится лай Десси. Значит, где-то там и папа. Мы его не видим, но он-то нас на освещенном балконе точно заметит. Машем с Яром одновременно в направлении звуков.

– Тогда предлагаю сделать все, что мы хотели сделать в юности, но не решались.

– Вай, Титоша, – смеется Градский, – на опасную дорожку ступаем…

– Угу… Пусть…

Мария

В последние дни лета окончательно прощаемся с детством. Бункер все же сильно изменил нас. Тормознул нашу юность, заставив слишком резко повзрослеть. В какой-то момент мы действительно вымахнули выше возможного максимума, а потом будто застопорились. Находясь в разлуке, духовно не развивались. Три года находились в холодном вакууме. Не позволяя себе лишних эмоций, просто пытались удержаться на плаву. И, конечно же, мы понимали и ждали, что жизнь сведет нас обратно. По-другому не могло быть.

Встреча. Глубокий вдох. Стремительное восстановление самых важных функций. Сердце навылет. Каждый толчок – космическая мантра. Шаг навстречу, который оно, вопреки всем внутренним страхам, делает вместо тела.

Губы искусаны в кровь. Слезы. Горстка пепла вместо сожжённых нервов. Взрыв эмоций… Сопротивление бесполезно.

И мы всегда это понимали.

– Здесь? Почему здесь? – смеюсь, когда Ярик развязывает мне глаза. Позволяя ленте полностью соскользнуть, бросаю ее в него. – Я думала, ты привозил меня на эту парковку поесть бургеров и мороженого!

– Я привозил тебя поесть бургеров и мороженого, – с ухмылкой повторяет Ярик. – Но это не мешало мне представлять, как мы вместе проверяем подвеску машины.

– Что?

– Раскачиваем, – делает пошлое движение бедрами, сопровождая еще и жестами.

– Ты такой… – не могу подобрать слов и просто смеюсь.

– Какой?

– Животное, Ярик! Ты животное!

– М-р-р, – урчит, словно огромный ленивый тигр. – Иди сюда, Маруся, исполни мое заветное желание. Я твои уже неделю исполняю… – подхватывая, тянет через консоль к себе.

– Стой… Подожди, я хоть разуюсь, – быстро скидываю сандалии и рвусь ему навстречу. Когда обхватываю бедрами, руки Яра тотчас скользят мне под юбку. – Так почему именно здесь тебя посещали грязные мысли?

– Мне просто нравилось уединяться с тобой. В машине чаще всего это удавалось. А тут еще местечко такое укромное… Свет фонаря ложился на твои колени, и…  ты сексуально ешь бургеры.

– Боже, Ярик… – возмущаюсь, но хохочу. – Если бы я знала, что ты настолько испорчен…

– Что? Не ела бы со мной бургеры?

– Я бы тебя совратила… Довела до исступления, чтобы ты не смог сдержаться и набросился на меня…

– Маруся, блин… На тогдашних эмоциях мы бы тут все разнесли.

– И пусть…

– Ты была девочкой… – выдыхает как-то необычайно нежно.

– Да… И в бункере ты с этим не особо церемонился…

– Там… – хрипит, крепко сжимая мои ягодицы. – Там у меня было несколько заходов…

– Да… И тут мы могли бы сначала просто побаловаться… Прежде чем…

– Бля, я об этом мечтал всю жизнь! Почему ты не давала мне? – выпаливает этот вопрос с таким жаром, что меня вновь пробивает на хохот.

– Ты не просил!

– Я просил!

– Да-да, помню эти твои подкаты жутким хрипом: «хочу тебя сзади», «показывай сиськи», «хочу твой рот», «раздевайся, святоша», «я тебя сейчас изнасилую»… Ты вел себя как придурок!