– Я шутил, и ты смеялась над моими шутками... И любила меня!

– Угум… Но это не отменяет того, что ты вел себя как придурок.

– Классный харизматичный придурок!

– Ужасно наглый и возмутительно самоуверенный!

– Ну, все… – поймав руки, заводит их мне за спину и, сцепляя там, ограничивает движения. Притискивает грудью к своей груди. – Я привез тебя сюда не для того, чтобы ругаться.

– Расскажи мне еще что-то… Выдай любые свои мысли, – прошу практически шепотом.

– Знаешь, когда это парковочное место оказывалось занято, я страшно бесился, – хрипит Ярик совсем низко.

– О, это я помню! Я помню это! – восклицаю и снова смеюсь. – Только не понимала, почему!

Свободная ладонь Градского ложится мне на затылок и, сдавливая его, сталкивает наши лица. Он пытается меня поцеловать, но ничего не получается, так как я то и дело хихикаю. А еще меня потряхивает, как будто от холода. Хотя я не замерзла. Это нервы и напряжение.

– Перестань смеяться, иначе у меня не встанет… – мычит Яр мне в рот.

– Хм… У тебя уже стоит, обманщик… Я же чувствую… М-мм… Отпусти мои руки, я хочу тебя трогать.

– Только если ты снимешь майку, – подначивает, облизывая мне губы.

– Хорошо, хорошо… – исполняю свое обещание, как только он освобождает запястья. – Такой ты хотел меня видеть, Ярик-Божище-Градский? – не могу не улыбаться при виде того, как он пялится на мои покачивающиеся груди.

– О, да, свят-свят Маруся… О, да!

– Тогда трогай меня… – ныряя за ворот футболки, веду по его коже ногтями. – Нет-нет, – отталкиваю, не позволяю прикоснуться. – Сначала тоже разденься…

Он стаскивает футболку и, не глядя, бросает ее на заднее сиденье. Едва я успеваю провести по его плечам ладонями, склоняет голову, касаясь губами моей ключицы. Торопливо следует ниже, пока не захватывает в рот сосок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Боже… – охаю и вскрикиваю. – Ярик…

Я так люблю, когда он ласкает мою грудь. Это настолько приятно, что сходу сознание плывет. Низ живота наливается тяжестью до того, как на ластовицу давят его пальцы.

– От этой юбки можно как-то быстро избавиться?

– Да… – схватившись за низ, тяну половинки в разные стороны, пока одна за другой не отщелкиваются кнопки. – Все очень просто.

– Охрененно, – шепчет Яр, когда я остаюсь в одних трусах.

Свесив голову, вижу его смуглые пальцы на белой ткани и то, как они бесстыдно трогают меня. От этого визуального контраста возбуждаюсь еще сильнее. Устремляясь навстречу, обхватываю ладонями лицо Ярика и крепко целую его.

– У тебя ведь есть презервативы? – отрывисто дышу в перерывах между нашими голодными ласками.

– Целая лента…

– Дай мне… Хочу надеть…

Это оказывается весьма увлекательно, смешно и возбуждающе. Пока дотягиваю колечко до основания, Яр шумно дышит сквозь зубы и сдавленно матерится. Как только заканчиваю, не дает мне опомниться. Сдвигая в сторону бикини, проталкивает внутрь меня член.

– Так ты меня хотел? – сиплю, задевая его приоткрытый рот губами. – Так?

– Да, святоша… Именно так, – выдыхая последнее, подбрасывает меня мощным толчком вверх.

Не в состоянии ничего ему ответить. Какое-то время могу лишь принимать эти удары, упиваться жесткими ладонями на своей груди и громко стонать.

– Не закрывай глаза, Маруся… Смотри на меня… В глаза… Смотри…

Смотрю, конечно… Его слова завораживают, взгляд примагничивает – невозможно оторваться.

– Любишь меня, святоша?

– Люблю…

– Сильно?

– Сильнее всех на свете…

– Давай еще сильнее…

– Еще?

– Еще…

– Сильнее нас убьет…

– Пусть… – пригвождает мой Град.

В салоне становится очень жарко. Стекла запотевают. Воздух заполняют шлепки и влажные хлопки. Нос забивают порочные запахи. Мышцы то и дело простреливает судорогами удовольствия, но мы ни на секунду не прекращаем двигаться и не разрываем зрительный контакт, пока нас не накрывает общей, неистово сотрясающей волной экстаза.

Только после этого, отдышавшись и приведя себя в относительный порядок, принимаемся за бургеры.

– Ты сломал систему, – смеюсь, намекая на очередность.

– Да, – ухмыляется Ярик, отхватывая огромный кусок от своего сэндвича. – Секс на первом месте. Еда – на втором. Всегда так считал.

– Ну да, ну да… После секса ты всегда голоден.

– Даже если поем непосредственно перед.

Закончив с бургерами, одновременно устремляемся друг другу навстречу и коротко целуемся.

– Что дальше, господин Град? Что вытворим?

– На все готова, госпожа Святоша?

– С тобой? Абсолютно на все!

Ярослав

– До сих пор не могу поверить, что ты женишься, – выдает вдруг мама.

Встречал их в аэропорту один. Маруся осталась, чтобы приготовить обед. Удивительно, что еще не выскочила на крыльцо.

– Почему это? – бубню, вынимая из багажника чемоданы. – Я не урод, не кривой и не тупой, – перечисляя, не пытаюсь подавить безмятежную ухмылку.

Я счастлив. От того, что живу, что святоша моя каждый день рядом и от того, что теперь мое тело ноет по утрам не вследствие марш-бросков, а от бурной сексуальной жизни.

– Господи, Ярослав! Ну вот, что за шуточки? Как тут разговаривать? – возмущается мама, глядя на отца.

– Давай, Ника, заходи в дом, – подгоняет тот, напуская строгий вид.

Но мама пристраивается рядом со мной, даже под руку хватает, пока я волочу чемоданы, и продолжает развивать тему.

– Просто тебе едва исполнился двадцать один… Да и Маше… Вы такие молодые… Нет-нет, я рада, что созрели! Просто удивилась, что так быстро. Правда.

– Все когда-то женятся, – отбиваю я, пропуская ее вперед. – Возраст – не показатель зрелости.