— Вообще-то я хотел с Максимом Владимировичем поговорить — гость предпринял вялую попытку избавиться от Ступающей Мягко.

— Я сейчас уеду, Игорь. Надолго. Хочу навестить нашу болящую — пояснил я кицуне. Пусть старейшина сама разбирается с будущим вассалом. В ответ та кивнула.

— Конечно, господин Максим — юноша с любопытством посмотрел на меня, хотя прежде не раз слышал, как меня называют лисы. — Она сейчас гостит у Звенислава. Передавайте бедной девочке пожелания скорейшего выздоровления. Возможно, Игорь, на твои вопросы отвечу я?

— Откуда вы знаете, зачем я пришел?

— О, поверь мне, я знаю — серебристым ручейком рассмеялась Ступающая Мягко. — У меня есть некоторый опыт в подобных вещах.

— Светлана Михайловна разъяснит тебе все лучше меня — я поднялся со стула, оставляя ребенка на растерзание хищному зверю. Старейшина расскажет ему ровно столько, сколько сочтет нужным, и не более, шансов вытянуть у нее лишнюю информацию у человека нет.

— Конечно, разъясню — кицуне продолжала улыбаться. Улыбкой сытой кошки, наблюдающей за забавами маленьких мышат. — Если ты докажешь, что заслуживаешь ответа.

Дальнейшее предсказать не сложно. Парень сам не заметит, как выложит всю подноготную, опытная лисица протестирует его лучше любого психолога. Уйдет из ресторана он именно с тем настроением, которое в данный момент глава клана посчитает для него подходящим, в полной уверенности, что узнал все, что хотел. Или не все, зато с обещанием вскоре все выяснить самостоятельно. Впрочем, лично я уже спустился на первый этаж, приветственно кивнув охране (один охранник расположился внизу, второй стоял рядом с дверями в комнату, где находилась глава клана), и пошел к своей машине. У меня впереди неприятный разговор, который не стоит откладывать.

В доме Звенислава собрался цвет вампирского общества. Необычные посиделки, скажем прямо. Дети ночи слишком заняты своими делами и редко собираются вместе, разве что в случае опасности или на ежегодные праздники, еще, когда мастер города призывает вассалов на службу. Иногда, не чаще одного раза в десятилетие, происходит оглашение воли Совета, означающее изменение политики всего кровососущего братства, тогда на встречу приходят абсолютно все вампиры города, не только слуги Звенислава. Многие ведь путешествуют, останавливаются где-то на время, живут, принеся формальные изъявления преданности местному владыке. Но решения Совета обязательны для всей расы, несогласных уничтожили много тысячелетий назад. Конечно, в каждом обществе существуют различные мнения, отдельные фракции руководствуются своими интересами, и вампиры не исключение. Однако принятый закон не допускает исключений или расплывчатых толкований (нелюдь вообще мало внимания обращает на букву, предпочитая дух), поэтому на достижение консенсуса тратится очень много времени.

Помимо Харальда, присутствовали обманчиво-невинная Женевьева, беседовавшая с горбоносым Русланом о каких-то общих знакомых. Разговор состоял из сплошных недомолвок и намеков, понять истинное отношение собеседников к обсуждаемым личностям и событиям не представлялось возможным. На диване в одиночестве скучал Франциск, в расстегнутом вороте рубашке виднелась синяя татуировка. Не знаю, кем нужно быть, чтобы украшать свое тело католическими гимнами. Он послал мне нейтральный взгляд и вежливо кивнул, чем слегка удивил — этот вампир раньше не выказывал желания общаться, он вообще ко всем творениям магов относился с прохладцей, считая нас извращением Божьего замысла, или чем-то в этом роде. Я кивнул в ответ. Из соседней комнаты, огромного зала, доносились азартные вскрики. Патрик рубился на мечах с Михайло (именно так, Михайло, а не Михаил), кажется, бывший терский казак проигрывал. В другое время я с удовольствием посмотрел бы на схватку, увы, Звенислав уже ощутил мое присутствие.

— Здравствуй, Максим — мастер города беззвучно выступил из тени. — Как здоровье?

— Неплохо. Что с Татьяной?

— Ей уже лучше, аралезы залечили большую часть ран. Она будет здравствовать.

— Я могу ее увидеть?

Звенислав замешкался. Аралезы, духи-лекари, сейчас восстанавливали энергетику вампирессы, «зализывая» оставшиеся прорехи на ауре и получая взамен силу принесенных жертв. Не стоит им мешать. С другой стороны, моего присутствия они могут и не почувствовать, если не подходить слишком близко к месту проведения обряда.

— Хорошо — наконец Звенислав принял решение — ты можешь с ней переговорить. При условии, что не станешь приближаться барьеру ближе, чем на пять шагов.

Комната, в которую провел меня Звенислав, ничем особенным не отличалась. Если не принимать во внимание здоровенную кровать, на которой раскинулась больная, вот уж действительно — памятник мебельного искусства. На одеяле рядом с Татьяной лежали две собаки, кавказские овчарки, при виде вошедших они подняли морды с тела девочки и глухо заворчали. На меня заворчали. Оскаленные клыки и вздыбленная шерсть однозначно показывали, что аралезам моя пустотная аура пришлась не по вкусу. А я-то надеялся остаться незамеченным.

Звенислав повелительно бросил фразу на незнакомом языке, собаки утихли, хотя и продолжали посматривать с подозрением. Внимательно осмотрев свою подданную, мастер города обратился ко мне:

— Долго не задерживайся. Она еще слишком слаба.

Дверь за вампиром закрылась. Ну что сказать, досталось девочке сильно, странно, что она жива, если этот термин можно применить к детям ночи. Выглядела Татьяна не как обычно, лет на восемь-девять, сейчас под одеялом лежала маленькая усталая старушка. Седые волосы, шершавая кожа с пигментными пятнами, сухие вялые руки и запавшие, тусклые глаза на покрытом морщинами лице.

— Не очень хорошо выглядишь.

Спекшиеся губы треснули в усмешке.

— Мог бы и польстить, хоть немного.

— Не вижу смысла в обмане. Что с тобой?

— Мы сильно зависим от своей энергетической составляющей — Татьяна прикрыла глаза. — Человек триедин: душа, энергетика, тело. У принявших темный дар немного иначе. Ритуал инициации перерождает душу, она изменяет внутренние потоки силы, плоть меняется в последнюю очередь. Со временем зависимость от материальной составляющей уменьшается, древних можно разрезать на куски, они восстанут. Старейшие из нас меняют тела, как перчатки.

Вампиресса ненадолго замолчала, потом продолжила.

— Сила истекает из меня сквозь прорехи в ауре, поэтому тело не способно полностью восстановиться. Окажись повреждения немногим сильнее, от меня осталась бы горстка пепла. Мне повезло, та тварь отвлеклась на тебя.

Младшие вампиры зависят от внешних источников энергии намного сильнее, чем высшие или даже простые люди. Птенцы, например, получают мощнейшую подпитку от своих мастеров, будучи не способными брать силу из космоса или из пищи, и все равно им не хватает. Единственным источником силы служит кровь, в первый месяц вампир выходит на охоту каждую ночь. У младших, покинувших своих создателей, зависимость сохраняется, но потребность в крови возникает намного реже, не чаще одного раза в месяц (без учета ранений или случаев проведения магических обрядов). Высшие вампиры самодостаточны, собственно говоря, способность обходиться без чужой силы и служит своеобразным признаком взросления. Энергетика делает качественный скачок, позволяя не просто использовать более могущественные ритуалы и техники без опасности для жизни, но и выделять «излишек» для создания птенца. Вот так и становятся мастерами.