были по сути своей долговыми расписками банкноты средневековых банков? Разве не были обязательствами выдать по первому требованию соответствующий металлический «долг» бумажные деньги периода золотого стандарта? И наконец, и сами драгоценные металлы, да и примитивные деньги, им предшествовавшие, их тоже вполне можно считать символами, подтверждающими долг. Ведь деньги служат инструментом отложенного по времени товарного обмена. Если они у тебя есть, значит, ты кому-то отдал свой товар, или свой труд, или свою собственность и теперь, с некоторой задержкой, получишь за них вознаграждение. Получишь причитающийся должок. Потому-то и называют их «абсолютно ликвидным носителем стоимости», что они — обязательный к приему долговой сертификат, обмениваемый на любой другой товар. А если все это так, то кредит — действительно логично проистек, произошел из других денежных форм, от формы, впрочем, при этом освободившись. Кредит — голая суть денег, их душа, в физическом теле не нуждающаяся.

Возвращаясь на секунду к началу книги: не только увлекательные сериалы, но и выпуски скучных и серьезных финансовых новостей любят иллюстрировать экономические и финансовые новости картиной печатного станка, из которого выходят огромные зеленые листы — роботы разрезают их на маленькие прямоугольники со знаком $100 на каждом. Мы, как загипнотизированные, завороженно следим за механическими, равнодушными и равномерными движениями металлических ножей — действительно алхимия! На наших глазах бессмысленные листы бумаги становятся целым огромным богатством. Мы видим, как рождаются деньги. Но вообще-то эта картинка безнадежно устарела. То есть все там, где их печатают, так и происходит до сих пор, но это вовсе уже не есть типичные обстоятельства рождения денег. На наших экранах — атавизм, пережитки прошлого. Но вот беда — показать, как это происходит в наши дни, — невозможно. Какую картинку снимать — центральный вход в банк, что ли? Фу-фу. Скука какая… Тем более что рождение денег происходит в глубинах банка, в его компьютерной сети. Каждый выданный им кредит (а их в мире выдаются многие миллиарды долларов в день) умножает количество обращающихся, циркулирующих в обществе денег. Наличка — ничтожная часть этой денежной массы, так, жалкие процентики. И при этом, я думаю, не надо объяснять, что полученные людьми и компаниями кредиты — такая же материальная сила, что и бумажные баксы. Помните пример Ходжи Насреддина? Да зачем вам Ходжа, вы что, сами кредита не брали, что ли? Не знаете, как легко он превращается в квартиру, машину, пылесос…

У никогда не задумывавшихся об этом людей, правда, создается иногда такое подсознательное ощущение, что в коммерции все так же, как между соседями. Достанет Пал Иваныч сторублевку из тумбочки, выдаст вам бумажку в долг, вы на нее накупите сыра и молока и чего там еще. Потом после получки отдадите ему такую же бумажку, потом при случае, может, рюмку Пал Иванычу поднести не помешает. А с кредитом в принципе то же самое, только вместо рюмочки процент платить придется, вот и вся разница. Представитель магазина, оформив вашу покупку в кредит, поедет затем с этими документами в банк и получит с него пачку банкнот. А вы будете с банком потом каждый месяц расплачиваться и так далее.

А вот вовсе все и не так: банки дают и берут в долг совсем не так, как соседи. То есть расплачиваться-то вы будете, и с процентами, это само собой… Но наличность взад-вперед гонять никто не будет. Все будет происходить виртуально — в банковском компьютере, на счету магазина электрическим щелчком зарегистрируется соответствующая сумма. Зарегистрируется в двух местах — как долг банка магазину и как ваш долг банку — двойная бухгалтерия. Ага, скажете вы, в таком случае это значит — одно другое аннулирует. А вот и нет! Вы про свой пылесос не забыли — он-то откуда нарисовался? А магазин взял раньше еще кредит у того же банка (или у другого — неважно, у Системы) и купил пылесосы у оптовика. У магазина перед банком долг. И вот теперь он, этот долг, слегка уменьшится на сумму вашего кредита. И за вычетом того, что магазин на цене «накрутил», вы увеличили таким образом количество денег в обществе и государстве на ощутимую сумму. Это вы — вы лично! — в сговоре с банком, родили новые деньги! И сколько таких, как вы, представляете? А что же происходит, когда вы долг банку возвращаете? Вы в таком случае ни много ни мало, а сокращаете на эту же сумму всю денежную массу в обращении. Да-да, запомните: взяли в банке кредита на 10 тысяч рублей — увеличили на эту сумму количество циркулирующих денег. Отдали — уменьшили. И не забывайте, чем больше денег крутится в обществе, тем сильнее инфляционное давление. Чем меньше — тем оно слабее. Так что в ваших руках благополучие всего общества, можно сказать. Правда, надо признать: умеренная инфляция, скорее всего, полезна для экономического развития. И, между прочим, для должников! Это для кредиторов, для тех, кто одолжил деньги соседу или банку, открыв там счет или купив его облигации, она вредна. Понятно почему, а россиянам, пережившим 90-е, и вовсе не надо ничего объяснять. Вчера взяли в долг тысячу рублей, а отдавать сегодня надо фактически гораздо меньше, потому что вчерашняя тысяча и на пятьсот-то еле тянет. И наоборот, дали вы в долг тысячу, и сегодня вам вернут ту же тысячу, только купить на нее можно вполовину меньше, чем вчера. Для тех, кто взял ипотеку, высокая инфляция на руку, отдавать фактически меньше. Для тех, кто ее дал, — разорение. Ну и вот еще такое, лично для меня неприятное напоминание. Небольшая инфляция еще и тем хороша, что вынуждает всяких занудных, боящихся риска типов все-таки не держать деньги в консервной банке или в банке на текущем счету, а вкладывать во что-нибудь, заставлять их работать на экономику. А что я могу при этом прогореть, лишить себя и потомков незначительных своих сбережений, так на это экономике наплевать.

В банке или в банке?

«За 101-й километр» — успевшие пожить в советскую эпоху или достаточно много о ней читавшие знают, что означало это выражение: на таком расстоянии от Москвы — как минимум! — должны были селиться рецидивисты или неблагонадежные граждане. Так вот, и в Англии долгие годы существовал свой «101-й километр», точнее, 65-я миля (что примерно одно и то же). Туда, на такое расстояние от английской столицы, изгонялись частные банки, хотевшие печатать собственные деньги. В 1844 году Банк Англии получил официальную монополию на эмиссию национальной валюты. Но за теми частными банками, что легально занимались эмиссией