– Леш… Леша-а-а! Лешка, очнись!

Веки налились тяжестью.

– Леш… Леш, не смей! Не бросай меня! Ну как я с двумя детьми? Леш, из меня даже уборщица не получилась! У меня два ухажера, и оба маньяки! Я даже любовницей олигарха быть не могу!

Язык ворочается с трудом, но откуда-то берутся силы, чтобы разлепить глаза и спросить:

– Когда ты успела родить второго?

Она с неожиданной силой бьет меня по плечу. Удар отрезвляет и немного бодрит.

– Если умрешь, никого я не рожу, Каренин! Я не хочу быть матерью-одиночкой с двумя детьми. На твоей ответственности сейчас ребенок. Два! Три, я тоже еще молода душой! Леша, я не хочу садиться в тюрьму! Я двинула Вадику вазой и он, возможно, умер!

– Хоть одна хорошая новость за сегодня. – Я хрипло смеюсь и тут же кашляю, чувствуя на губах металлический привкус крови.

Впрочем, возможно, это просто разбитая губа.

Сквозь пелену я рассматриваю Лизино лицо, блестящее от слез, и до меня, кажется, доходит: это происходит в реальности. Каким-то чудом, никак по волшебству, она здесь, жива и невредима, нашла меня и рыдает рядом.

Еще немного, и я слышу вой сирен, а потом галлюцинация Лизы сменяется ярко-желтой машиной реанимации. Я все еще в этом мире наплывами, то выныриваю из душной тьмы, то проваливаюсь обратно. Картинки сменяют друг друга, голос Лизы называет мое имя, врач что-то спрашивает.

Затем я просыпаюсь уже на операционном столе, и тут же засыпаю снова – уже по воле врачей.

***

– Не нравится мне такой Новый год, – бурчу я.

– Ну почему? – Лиза активно жует. – Мы хотели праздновать его в реабилитационном центре – мы его празднуем. Что именно тебя не устраивает?

– Что реабилитируют меня.

– Ну почему только тебя? Я тоже м-м-м… реабилитируюсь.

– А в твою программу входит поедать мой пудинг?

– Да. Она из этого и состоит.

Лиза хихикает и тянет к моему рту ложку с манным пудингом, но я морщусь и отворачиваюсь. Надоела больничная еда. Скоро водитель обещал привезти вкусняшек из ресторана, но нас снова замело по самый второй этаж, так что я даже не надеюсь на мандарины, шоколад и салатики. У Артема есть хотя бы сладкий подарок, а мы с Лизой довольствуемся одним ужином на двоих. Хотя я бы отдал ей весь, лишь бы она не уходила.

За ту неделю, что я отлеживался под тщательным присмотром в реанимации, после операции и переливания крови, она изменилась. На ее лице еще оставались следы пережитого, но, узнав, что я выживу и получив доступ к деньгам со строгим наказом привести себя в порядок и организовать мне нормальную палату, Лиза стала почти похожа на прежнюю себя.

Мне так и хочется запустить руку в ее волосы, вернувшие густоту и блеск, стереть поцелуем с губ слишком вызывающую помаду, потому что он вызывает во мне совсем не невинные желания. Но повязка напоминает о себе при малейшем неловком движении. Мы поклялись врачу, что наш Новый год не навредит заживлению раны. Мы очень убедительно клялись и теперь не имеем права разрушить наши образы взрослых и адекватных людей.

На экране небольшого телевизора под потолком появляется заставка «Новостей». Это последние новости этого года, и мне не хочется их смотреть. Не знаю, радуюсь я или печалюсь тому, что он закончился. С одной стороны год стал откровенным дерьмом: меня чуть не убил бывший друг, я выяснил правду о смерти отца. С другой ко мне вернулась Лиза. Сидит сейчас такая счастливая, здоровая и беременная. Лопает манный пудинг и не знает, что я собираюсь круто изменить нашу жизнь.

– Обнаружено тело политика и бизнесмена Михаила Герасимова… – начинает диктор.

Я собираюсь переключить, но Лиза не дает.

– Стой. Я хочу посмотреть. Убедиться, что он больше не опасен.

Темыч играет в смежной комнате, его совсем не интересует телек, так что я лишь чуть убавляю звук.

Тело Герасимова обнаружили по показаниями признавшегося в убийстве Вадима. Водолазы несколько дней обследовали дно, и я даже не хочу представлять, в каком виде Михаил предстал перед похоронной церемонией. Но мне его совсем не жалко. Мертвые ничего не чувствуют, а шрамы на спине моей жены будут болеть еще очень долго.

– Жаль, что ты не добила этого урода.

– Хочешь, чтобы я села в тюрьму?

– Нет. Просто бешусь, что не заметил рядом с собой мудака.

 Следующие слова даются нелегко:

– И что чуть было не отдал ему тебя.

– Ты говорил не всерьез.

– А если бы Вадим не ушел?

– То вы подрались бы на пару месяцев раньше.

Лиза берет у меня пульт и выключает телевизор. До Нового года еще несколько часов, можно поваляться и помечтать, что водитель все же прорвется к нам и привезет человеческой праздничной еды.

– Знаешь, – я удобно устраиваю Лизу под здоровым боком, – я тут подумал, что не прочь жениться. Хочу, чтобы ребенок родился в браке.

– Угу. – Она сонно зевает. – Только давай распишемся тихо.

– Боишься слухов?

– Нет. Не хочу лишнего внимания.

– Об этом я тоже хотел поговорить. Вадим натолкнул меня на правильную мысль.

– Даже боюсь представить. – Лиза удивленно поднимает голову.

– Я не на своем месте. Не могу быть как отец. Не хочу продолжать его дело. Вся эта недвижка… для меня стало делом чести вернуть фирме былой успех. Доказать всем, что я не зря выжил в той аварии, обеспечить сына и все такое. Получилось, «ЛЛ» довольно успешна, а я чувствую себя так, словно чего-то жду. Как будто наступит какое-то «потом», и в этом «потом» я непременно займусь тем, чем хочу. Я давно думал, что как-нибудь потом у меня обязательно будет еще один ребенок. Может, потом уже наступило?

– Через шесть месяцев наступит.

– «ЛЛ» стоит сейчас хороших денег. Хватит и нам, и Темычу.

– А что мы будем делать? Я не хочу просто лежать на пляже, размахивая банковской картой.

Подумав, она добавляет:

– Долго, по крайней мере. Небольшой отпуск никому не вредит, но жить так постоянно…

– У меня есть одна идея.

– Что за идея?

В эту же минуту в палату, наконец, прорывается охранник с двумя большими пакетами. Там и мандарины, и блюда из ресторана, и даже большая бутылка лимонада. Ни мне, ни Лизе сейчас нельзя алкоголь.

– Леша-а-а! – Она изнывает от нетерпения. – Что за идея?!

– С Новым годом, Лизинг.

Я протягиваю ей договор купли-продажи на дом и ищу ноутбук, чтобы показать фотографии того, чем мне хотелось бы заняться вместе с ней.

Хм… так двусмысленно прозвучало. Впрочем, наша с Лизой жизнь – сплошная двусмысленность. В ней за «я тебя не люблю» скрывается «отдам за тебя жизнь», а за «ненавижу» прячется «хочу».