— К оружию! Быстрее! — Марек недоумённо приподнялся, глядя по сторонам, и острое жало стрелы вонзилось ему в грудь. И перья на ней были красные с белым — цвета Родерика Пятого.

Взревев, тот вскочил, сломав тонкое древко, и, подхватив секиру, кинулся к палаткам. Оттуда полетели стрелы. Вторая, третья, десятая. Марек глухо ворчал, встречая очередную посланницу смерти, выставлял секиру, отбивая хищные жала, но стрел было слишком много. Они летели со всех сторон и впивались в незащищённое доспехом тело — свою кожаную сбрую Марек сбросил сразу же, как оказался на родной стороне. Казалось, жала стрел, совсем крошечные на фоне полного сил тела, неспособны повредить силачу, но, не добежав пару шагов до палаток, тот опустился на землю — медленно и с величавым достоинством, словно решил положить тяжкую ношу, которую устал нести. Вначале на колени, затем, неловко повернувшись, упал на бок, и тонкая струйка крови выбежала из полуоткрытого рта.

Стрелявшие вздохнули с облегчением — полный сил и жизни, Марек казался несокрушимым исполином — даже сейчас, весь утыканный стрелами, он был грозен. Однако отдышаться нападавшим не дали. Отряд Ируга, бежавший за товарищем, ворвался в палатки. В этом бою Ладар сознательно использовал тёмный клинок. Ему хотелось не просто убивать — он хотел уничтожить, стереть с лица земли жалкие душонки, поднявшие руку на своих подло, из-за угла. Врагов было много. Несколько десятков человек, истошно вопя, бросались на ослабевший отряд, стремясь устранить его во что бы то ни стало. Такие же штрафники, как и они — в обычной солдатской форме, но без знаков различия, они яростно нападали, стремясь окружить одного втроём-впятером, нанося удары в спину, исподтишка. Некоторые из них остались в стороне, с длинными луками, и теперь выцеливали выживших, стремясь попасть в незащищённое место.

Стигис отводил чужие клинки, ломал летящие стрелы и ножи, но добивал противника тёмный клинок. Легко прорезая чужие доспехи, он безошибочно находил плоть — и, вонзившись в неё, выпивал душу. Одного, второго, десятого… обезумевший от ярости, Ладар крутился в горячке боя, весь залитый чужой кровью, и вскоре его заметили. Засвистели стрелы. Пару-тройку тот отбил, но их было больше. И тогда клинок, тёмный клинок, признавший хозяина, зажил своей жизнью. Рука запылала огнём, мышцы рвались, не в силах выдержать предложенного темпа, воздух перед штрафником потемнел, словно испачканный мелькающим оружием, однако ни одна стрела, ни один нож не попали в тело человека. А вот рука, державшая меч, была вся истыкана выпущенными в упор стальными жалами.

Когда человек, не обращая внимания на стрелы в собственном теле, на льющуюся из-под них кровь, идёт на тебя — становится страшно. Остатки засады вздрогнули и побежали. Впрочем, буквально через несколько секунд они застыли, как, впрочем, и остатки отряда Ируга. Подоспело начальство и маги.

— Так бывает. Зайдя в зону охраны крепости, мы попали в сильное искажающее поле. Наши маги решили, что отряд погиб. Выплатили выигравшим пари и разместили на нашем участке новый отряд.

— Почему они напали? — Рука болела жутко, слабость накатывала волнами. К тому же, кажется, начался жар. Однако важнее всего этого была необходимость понять: что же произошло?

— Даже бродяги на помойке, если соберутся больше двух, начинают выяснять, кто из них главнее. Это делают и дети в своих детских играх, и старики, сидя на завалинке. Наверное, такова природа человека. Мы были лучшими. Именно из нашего отряда выживших могли оправдать, отправить в обычную часть. На нас делали ставки, нам поставляли нормальную пищу и даже иногда вино. Вполне достаточно, чтобы, увидев возвращающийся отряд, пополнение решило от нас избавиться. Победителей не судят, да и что можно сделать приговорённому к смерти штрафнику? К тому же они всегда могли сказать, что просто обознались — никто и не ожидал увидеть нас живыми, никто их не предупреждал.

— И… кто выжил?

— Двое, — ответил Ируг просто, без рисовки. — Я и Айяр. Благодаря тебе. Там, в лесу, ты наложил на нас очень мощную защиту, это и уберегло. У Марека была такая же, жаль, что первые стрелы эти дети шакалов начинили какой-то гадостью — от ядов ты защиты не ставил. Так бы он справился, большинство стрел застревали в его дублёной шкуре и твоей защите, просто царапали.

Ладар застонал. Было обидно сознавать, что человек умер просто потому, что ты не дал себе труда подумать чуть потщательней.

— Не кори себя. Он спас нас своей атакой, собрав на себя стрелы, предназначенные всему отряду. Думаю, Марек горд уже тем, что спас хотя бы двоих.

— Троих. Я тоже жив.

Ируг смущённо отвёл глаза.

— Извини. Нужно было сразу, как увидел, рубить тебе руку. Теперь поздно. Она почернела, и яд пошёл дальше. Наше стандартное противоядие не помогло. Я тебя вылечить не смог, а ни один из настоящих магов не будет тратить силы на штрафника. Будь солдатом до конца — у тебя есть время приготовиться к неизбежному.

Он тихонько вышел, опустив полог палатки, а Ладар внезапно ощутил ярость. Они не хотят его лечить? И не надо. Он справится сам!

И сипал стал бороться.

Боль накатывала волнами. Ему то чудилось лицо его учителя, то милая улыбка Илис, то плачущая Марго. Умершие товарищи по отряду подходили и сочувственно покачивали головами. Дольше всех задержался Марек. Что-то бубнил под нос, словно пытаясь подсказать, однако потом и он расплылся в фиолетовой дымке.

В какой-то момент Ладар понял, что умирает, и странно успокоился. Он давно хотел побыть с Илис подольше. Похоже, сейчас у него неплохие шансы.

— Идиот! — Несколько увесистых оплеух, отвешенных изящной и одновременно крепкой рукой, заставили его открыть глаза. Перед ним, помешивая какую-то жидкость в небольшой чашке, вполоборота стоял Айяр.

— Это ты меня приложил? — Голос прозвучал тихо и слабо, практически неслышно, но ночной воин тут же обернулся.

— Очнулся? Отлично. Выпей! — Перед носом Ладара оказалась крохотная белоснежная чашка с приятным запахом незнакомых трав.

— Что здесь?

— То, что сможет тебе хоть немного помочь. Ты пей, пей…

— Айяр! Я умираю, но сейчас сознание ясное. Что ты сделал?

Тонкие руки нервно сжали чашку.

— Это наш секрет. Зелье лёгкого ухода. Выпив, ты не будешь больше страдать. Твой путь в иные миры пройдёт без боли.

— И без борьбы? Я бы хотел ещё помучиться. Ты можешь оставить сознание ясным?

— Если выпить немного… восемь капель, то пару часов жизни с ясной головой ты отвоюешь. Вот только потом уже зелье действовать не будет, и тебе придётся пройти весь путь боли. Стоят ли того два лишних часа жизни?

— Стоят. Только мне нужно подойти ещё ближе к краю. Мне нужно десять капель.

— Тогда ты всё равно впадёшь в кому, но боль останется.

Ладар улыбнулся. Именно то, что нужно.

— И ещё, принеси мне мой тёмный клинок, пусть лежит под рукой… под больной рукой, хорошо?