голове Алисы, Королева вновь обретет тело. Однако Алиса почему-то, как ни странно, верила ей. Красная Королева не станет пытаться отобрать у нее ее «алисость».

Алиса медленно поднесла корону к голове и опустила обруч на коротко, как у мальчишки, остриженные волосы. На секунду она почувствовала себя очень глупо, представив, как нелепо выглядит со своим изуродованным шрамом лицом и в мужской одежде. Эта корона принадлежала не такой, как она.

Потом обруч на ее голове вновь потеплел, потом стал горячим, а потом исходящий от него жар сделался болезненно-неприятным. Алиса вскрикнула и, корчась, упала на пол. Она потянулась к короне, стремясь сорвать ее, но едва попыталась дотронуться до обруча, как пальцы обожгло, а корона сниматься не пожелала.

Потом в крови Алисы вспыхнул огонь. Пожар занялся в ее мозгу и распространился по телу, выжигая все внутри. Но этот огонь не уничтожал – в отличие от того, что спалил равнины. Он очищал, восстанавливал целостность, вливал силу. А еще он нашел в Алисе то, о чем она и не подозревала.

Когда-то, давным-давно, она отняла свою свободу у Кролика. Она схватила его нож и выколола ему глаз, но не знала, что тот нож был волшебным и что, нанося удар, она лишила Кролика его магии. Часть магии ножа перешла к Алисе в тот момент, когда она пролила чужую кровь, а ножу часть магии досталась от Бармаглота (который в далеком прошлом стал первой жертвой клинка), а часть – от Кролика. Нож вобрал в себя понемногу силы от каждого из них, а поскольку Алиса завладела клинком и использовала его по назначению, эта сила досталась ей.

Эта магия – не совсем украденная, но и не ее собственная – засела внутри ее собственной силы, как песчинка в ракушке. Только вот вместо того, чтобы превратиться в жемчужину, она выросла в уродливую черную опухоль, пульсирующую на дне ее магии, не давая Алисе раскрыть свои способности.

Огонь Красной Королевы выжег чужеродное образование, потому что внутри Алисы места хватало лишь для нее самой и для Королевы.

Внезапно Алиса почувствовала, как магия внутри нее разбухает, наполняя ее целиком, щекоча и покалывая ресницы, кончики пальцев и даже зубы.

Внезапно корона остыла, пожар унялся. У Алисы перехватило дыхание, и она резко повернулась на бок, выкашливая черный пепел. Во рту у нее пересохло, горло саднило, но все тело казалось свежим и легким. Как же долго она таскала тяжелейший груз, даже не подозревая об этом!

Алисы утерла рукавом губы и села, больше всего на свете желая сейчас выпить стакан холодной воды. И тут же, к ее немалому удивлению, у ее локтя появился полный стакан. Она жадно осушила его, посмотрела на стекло и внятно произнесла:

– Еще, пожалуйста.

Стакан мгновенно наполнился вновь, и Алиса едва не захлопала в ладоши, как ребенок. Магия – это чудесно, чудесно! Если бы только она могла сделать то же самое на выжженных равнинах, то избавила бы и Тесака, и себя от многих страданий.

– А теперь, пожалуйста, яблоко. Красное, сочное, сладкое яблоко.

Яблоко упало ей на колени, и на этот раз Алиса громко рассмеялась. У нее даже голова закружилась, когда она представила, что может сделать теперь со всей этой магией.

«Ну, ты закончила?»

Алиса нахмурилась. Голос Чеширского звучал так строго, словно он бранил нашкодившего ребенка.

– У меня же никогда раньше не было настоящей магии. – Алиса сморщила нос. – Неужели мне нельзя насладиться ей хотя бы секунду?

«Только не тогда, когда за твоей спиной умирают дети. Мне-то лично все равно, но ты, полагаю, расстроишься, если кто-то из них умрет, когда ты могла бы этому помешать».

Легкомысленное желание играть и хихикать мигом исчезло – Алиса словно протрезвела. Она действительно забыла о детях, всего на мгновение, забыла о том, где она, что делает и зачем вообще надела эту корону.

Катаясь по полу, Алиса уронила нож Бриньи. Теперь она подняла его, поставила на пол стакан, а яблоко сунула в карман. Потом встала и вновь повернулась к детям, на этот раз точно зная, что делать.

Опустившись на колени перед первым ребенком, мальчиком лет восьми-девяти, Алиса прижала ладони к его щекам. У мальчика были очень темные глаза и черные кудри – в отличие от остальных детей, светловолосых и голубоглазых, как Бринья и большинство жителей деревни. А еще он был самым тощим, и когда Алиса дотронулась до его лица, ей показалось, что кости его вот-вот разорвут кожу.

Она направила в мальчика немного своей магии, разыскивая Белую Королеву – точно так же, как магия короны Красной Королевы нашла и уничтожила остатки чужеродной магии внутри самой Алисы. Алиса боялась переборщить с силой, потому что хрупкое тело ребенка, похоже, достигло своего предела.

Но искомая магия не скрывалась, как та чуждая сила, которая сидела внутри Алисы. Эта магия практически размахивала флагом, приглашая Алису последовать за ней.

Сложность, однако, заключалась в том, чтобы не навредить ребенку. Огонь должен был очистить его, а не убить.

И Алиса осторожно коснулась магии Белой Королевы своей магией.

К ее удивлению, магия Белой Королевы отпрянула, как живая змея от мангуста. Алиса погналась за ней по костям и жилам мальчика, настигла и подожгла. Магия вспыхнула, как клочок бумаги, к которому поднесли спичку, и сгорела мгновенно.

Далеко-далеко в замке раздался крик боли и ярости.

Мальчик закрыл глаза и выдохнул. Воздух выходил из него долго-предолго, так долго, что Алиса подумала: «Я опоздала. Он был слишком слаб; только магия королевы и поддерживала в нем жизнь».

И вдруг ребенок сделал глубокий вдох, жадно глотая воздух, как утопающий, выбравшийся на берег. Затем он заморгал и прохрипел:

– Ты кто?

– Я Алиса. – Она поспешно протянула мальчику стакан с водой. – А ты?

– Я Эйк, – ответил он после того, как осушил стакан. – Ты пришла забрать нас домой? Ты королева?

Алиса коснулась короны.

– Нет, я не королева. Но королева мне помогает.

– А она добрая королева или злая? – с внезапным страхом спросил Эйк.

– Добрая, – заверила его Алиса.

Добавлять «по крайней мере до тех пор, пока не увидит свою сестру» Алиса не стала. Она чувствовала гнев магии, изгоняющей Белую Королеву из тела мальчика, подавленную ярость, которая только и ждала подходящего момента, чтобы развернуться. И надеялась, что, когда время придет, Красная Королева вспомнит: Алиса хотела остаться Алисой, а не сделаться всего лишь сосудом, вместившим Королеву.

Магия внутри Алисы замерцала, как бы говоря: «Я помню».

Алиса двинулась вдоль шеренги детей, медленно освобождая каждого