Пока.

— Поэтому я воспользовался этой возможностью. Песни, танцы, кино, мультфильмы и литература приносят огромные доходы бюджету нашей Родины. И для их производства не нужны заводы, фабрики и тяжелый труд тысяч и тысяч людей. Я предлагаю тебе обсудить этот путь с твоим многоуважаемым отцом.

— В нашей стране множество талантливых людей, — посмурнел он. — Но за пределами Кореи плоды их трудов мало кому интересны.

— Верно! — одобрил я. — Жители Запада — глупы и замкнуты в себе. Они возомнили себя центром мироздания, этаким цветущим садом, за периметром которого — злобные варвары в нашем лице. Но их глупость играет нам на руку, позволяя продавать за валюту лишенные истинного смысла «пустышки». Их песни примитивны, а от нашей лучшей в мире коммунистической идеологии их старательно оберегают так называемые элиты. Но они не учли главного — даже совершенно аполитичная песня из уст гражданина СССР или Кореи уже работает на нас — не только материально, но и политически. Разве можно искренне ненавидеть страну, под песни которой танцуешь? Чьи книги читаешь? Чьи фильмы смотришь?

Наркоз начал отпускать, и руку неприятно задергало.

— Я слушаю «Битлз», но это не мешает мне ненавидеть Запад всем сердцем! — нашел нестыковку Ким.

Неудобно вышло. Ничего:

— Это потому что мы с тобой выросли там, где людей учат смотреть на мир правильно. Наши народы получают достойное их элит образование совершенно бесплатно, и в этом — основное отличие между нами и ими. Необразованный, обманутый западный пролетарий не может видеть вещи так же четко, как мы, поэтому часто руководствуется исключительно чувствами и эмоциями. Проникаясь любовью к творчеству наших народов, однажды он заметит нестыковку — его ведь учат нас бояться и ненавидеть, а он — любит. И тогда, Юрий, мы возьмем их «тепленькими», освободив от гнета капиталистических элит.

Подумав, Ким блеснул глазами и спросил:

— Что я должен сделать?

Спешились, прошли в посольство, я отправил Юру в наш с Вилкой номер (девушке придется где-нибудь потупить, пока я обрабатываю Кима), меня сводили в медпункт. Сняв бинт, наш доктор осмотрел рану и ничего менять не стал, попросив вечером вернуться для перевязки. Руку жгло огнем, и больше всего мне хотелось лечь на кровать и как следует поныть, но нельзя — экспресс-накачка личинки диктатора не должна останавливаться.

Вошел в номер вместе с МИДовцем, который приволок поднос с чаем и пряниками. Под это дело я показал Юре папку с заготовленным в поезде бизнес-планом:

— Твоя задача — найти юную девушку. Красивую, мастерски умеющую играть на скрипке и петь на английском языке. Я заберу ее в СССР для тренировок — дам песни, научу двигаться на сцене и позабочусь обо всем остальном. Она станет для вас тем же, кем для нас стал Муслим Магомаев — мощным тараном, за которым пойдут остальные. Вся заработанная ей валюта будет направлена на укрепление вашей прекрасной страны. Идеологии в ее песнях не будет, но это — не слабость, а военная хитрость. Блок НАТО слишком труслив, чтобы схлестнуться с нами в честной битве, потому что неминуемо проиграет, поэтому мы должны действовать хитроумно.

— Я найду такую! — пообещал горящий глазами маленький Ким, которому ну очень хочется стать в папенькиных глазах как можно более достойным преемником.

— А теперь давай мы с тобой придумаем песню о сегодняшних событиях. Подвиг ваших героев этого достоин!

Песня «Малая земля» в процессе «написания» претерпела некоторые изменения — с моей башкой ничего не стоило добавить несколько строк на корейском о том, как маленькие герои спасли наследника корейского престола. Ким нихрена не заметил подвоха, и свою никчемную помощь с переводом принял за полноценное соавторство. Сам исходник Добронравов уже не напишет — неактуально в свете скоропостижной гибели Леонида Ильича, так что можно подрезать со спокойной душой.

Записав юноше ноты, пообещал проконтролировать запись, которую наметили на завтра и перешел к более сложной теме:

— История человечества учит нас, что излишняя предрасположенность правителей к беспорядочным половым связям…

После полуторачасовой лекции Юра проникся и поклялся до конца своих дней вести образцово-показательную половую жизнь исключительно с законной женой. Вот и хорошо, вот и молодец.

На этом мои полномочия всё, поэтому попрощался с азиатским другом, сославшись на усталость — остаток дня им будет заниматься Николай Георгиевич. Как только дверь за Кимом закрылась, я рухнул на койку и наконец-то завыл. Как меня эта Корея за*бала!

* * *

«Мост Дружбы» пересекал с самым настоящим ликованием на душе — наконец-то домой! Наконец-то родная земля под ногами! Наконец-то не настолько ублюдочный симулякр! Позади осталась совместная с Юрой посадка дуба около полигона — в память о случившемся. Осталась позади и его свадьба с весьма сочной кореяночкой на год младше него — дочка из семьи «самых обычных передовиков». Для разнообразия никакого вранья — реально нашли в каких-то местных е*енях, приодели, наштукатурили и в двухдневный срок обвенчали молодых людей. Довольны все — как семья Кимов, так и сами молодожены. О семье невесты и говорить нечего — более охреневающих рож мне за обе жизни видеть не приходилось. Гулял весь Пхеньян.

Покушение расследовалось еще быстрее — вставшие на уши корейцы схватили неудачливого снайпера южнокорейской национальности за жопу буквально через пару часов после нашего с Юрой отбытия в посольство. Еще пара часов на не самые гуманные допросы — крепок оказался, падла — и картина стала ясна: приказ непосредственного южнокорейского начальства. Весь необходимый международный вой уже поднят, но че толку? Настроения случившееся нифига не добавляет — южные корейцы же не сами до такого додумались, хозяин заокеанский приказал. Не зря ЦРУшные аналитики доллар бюджетный получают — вычислили «точку сборки» такого мощного врыва СССР в массовую культуру. Под пиндосским прицелом жить прямо неприятно, но такое положение дел было просто вопросом времени. Сохраняем бдительность, минимизируем риски — все по-прежнему.

Пока я «развлекался» в компании младшего Кима, Оля успела дать еще тройку концертов, с успехом отработав свои обязательства — большая молодец, получается. Но в Корею больше прямо не хочет — и народ здесь специфический, и в Сережку стреляют.

Рука болит, но работает штатно — можно играть на гитаре, а это для меня — главное.

А еще один из опустевших вагонов переоборудовали в пассажирский, и теперь в нем едет пачка корейских мультипликаторов. Уже начали откармливать, а то больно уж тощие. Вернутся домой толстыми и от этого красивыми. Еще в четырех