Вконец измучившись от невозможности сосредоточиться на нужных мне мыслях, я вернулась в рабочую комнату в надежде ненадолго отвлечься стандартным способом – работой, чтобы несколько позже вернуться к обдумыванию своей дилеммы. Но стоило сесть в кресло, не так давно занимаемое Альбертом, как я отчётливо ощутила под бёдрами мелкий инородный предмет. В недоумении я встала, оглянулась на сидение… и замерла. На кресле поблескивал прозрачными гранями маленький прямоугольный кристалл. Тот самый, который с гордым видом демонстрировал отец. Наконец, ко мне вернулась способность ясно мыслить: план дальнейших действий сформировался мгновенно.

Первым делом я проверила механизм работы кристалла на системах идентификации в собственных апартаментах. Оказалось, достаточно было дать лазеру просканировать этот кристалл вместо сетчатки глаза или личной метки – информация, загруженная в него, срабатывала как своего рода универсальный код. Эдакий волшебный ключик, отпирающий все ворота.

Теперь главный вопрос заключался в том, сколько таких ключей имелось у Зорких вообще, и у моего отца как у руководителя, в частности.

Я рассуждала так: если у Альберта этот кристалл-отмычка был в единственном экземпляре, то, вероятнее всего, он бы уже заметил его пропажу и сразу смекнул, где выронил столь ценный артефакт. Само собой, в этом случае он бы уже вернулся за ним. Однако прошло несколько часов с момента ухода отца, а он даже не позвонил. Как бы там ни было, я понимала, что времени у меня всё равно крайне мало, а тот план, который пришёл мне в голову, необходимо было самым тщательным образом продумать и подготовить всё для его реализации.

Целые сутки, с коротким перерывом на сон, я провела в приготовлениях. Бо́льшая часть этого времени прошла перед мониторами за созданием нескольких новых скриптов. Параллельно пришлось взломать пару муниципальных и общегосударственных баз данных. Успех задуманного предприятия целиком зависел от того, насколько успешно пройдёт каждый из мельчайших его этапов. Я понимала, что стоит хотя бы одному звену этой цепи не выстроиться правильным образом, и вся затея полетит к чертям. А хуже всего то, что в этом случае я потеряю драгоценное время, и тогда у меня и вовсе не останется никаких путей для отступления.

Итак, я приняла решение идти ва-банк.

К пятнадцати часам следующего дня подготовительные работы были окончены, сумка с вещами – собрана. Оставаться дома, исходя из моего плана, уже было нельзя. Заблокировав каналы связи с системой глобального позиционирования во всех своих гаджетах, я бесцельно кружила по городу. Мне оставалось только ждать и взывать ко всем богам – существующим или не очень, чтобы то, на что я рассчитывала, появилось в одной из городских клиник в течение этого же дня. И чтобы отец до того времени не хватился оброненного им кристалла.

Удача была на моей стороне. В 18:16 поступило уведомление: то, чего я ждала, сцепив пальцы и почти не надеясь на успех, обнаружилось в одной из клиник восточного округа. Не теряя времени, я направила глайдер прямиком туда.

Клиника представляла собой сферическое здание с зеркальным фасадом и выходами через каждые тридцать градусов по периметру круга. Самым сложным было обмануть видеокамеры – для этого мне пришлось заранее запрограммировать каскадную приостановку работы каждой из них. По моим расчётам, нужно было проскочить мимо двадцати шести камер, чтобы добраться до входа, ведущего в морг. Часть камер должны были по очереди приостановить работу на четыре с половиной секунды. Некоторые, обозревавшие с разных сторон одну и ту же точку, пришлось программировать на одновременную остановку, а камеры с наиболее широким углом обзора ставить на паузу на более длительные промежутки времени. Но алгоритм, над которым я ломала голову несколько часов, сработал безупречно. А благодаря «магическому кристаллу» Альберта я без проблем сумела проникнуть в отсек с трупами, поступившими в этот день и подготовленными к кремации. Комбинезон, переведённый в режим светло-голубого аквамарина, позволял не выделяться среди немногочисленных санитаров, обслуживающих эту часть здания.

Идеально белый, как зал для приёмов в Главном Доме, отсек поражал своими размерами. Там находилось несколько сотен ячеек. Дисплеи на большей части из них были подсвечены цифрами, а значит, не пустовали. Благо, я точно знала нужный мне идентификатор – 1591ui. Искомая ячейка обнаружилась в пятом ряду слева. Снова воспользовавшись кристаллом, я разблокировала электронный замок, и ячейка выехала из своей ниши, демонстрируя обнажённое закоченевшее тело девушки двадцати шести лет от роду, умершей сегодня от инфаркта. Я задержала дыхание, стараясь не смотреть на её лицо. Во время практических занятий по биологии и биоинжинирингу в колледже, мне не раз приходилось видеть трупы, и к концу обучения я вообще никак не реагировала на это зрелище. Но теперь мне отчего-то стало не по себе.

«Ну, здравствуй, Эшли1591ui Кроутон. Прости, что нарушаю твоё спокойствие. Мне только нужно взять кое-что из твоих личных вещей. А ещё имя. Ведь тебе оно всё равно уже не пригодится. К тому же, взамен я отдам своё», – такой внутренней болтовнёй я старалась отвлечь себя от мыслей, что передо мной труп человека, который ещё сегодня утром был вполне живым – и вот он уже лежит бездыханный в этом жутком месте. Но через каких-нибудь пару часов от него не останется и этого тела… Кажется, общение с Грегом сделало меня излишне сентиментальной.

Мне необходимо было лишь подменить содержимое пластикового пакета, лежавшего в той же ячейке: согласно процедуре, личные вещи покойника, с которыми он поступил в клинику перед смертью, утилизировались отдельно, несколькими часами позднее, чем сам труп. Я обязана была подстраховаться на случай, если Альберт узнает о «моей» кремации слишком быстро и сразу направится сюда для проверки. Однако перед тем как отформатировать память своей компьютерной консоли и сложить её к остальным вещам, я должна была сделать последнее, но самое важное дело: поменять местами данные в наших с Эшли гражданских профайлах Единого реестра. Всё, кроме статуса: активен/аннулирован. Отныне я становилась Эшли1591ui Кроутон, а Миранда5784eh Грин считалась официально скончавшейся от внезапного сердечного приступа, что было зафиксировано соответствующей службой в 16:20 того же дня. Теперь, благодаря замене профайла, даже моя личная метка, отпечатки пальцев и прочие сугубо индивидуальные характеристики соответствовали личности гражданки ОЕГ Эшли Кроутон.

Вещи Эшли я сложила в специально приготовленную сумку, которая, как и мой комбинезон, уже приобрела не только нужный оттенок, но ещё и эмблему с названием клиники – хвала высоким технологиям, позволяющим менять дизайн одежды и аксессуаров буквально на ходу.

Ячейка аккуратно заехала обратно в нишу и я с противоречивыми ощущениями наблюдала, как идентификатор на дисплее одномоментно сменился на новый: 5784eh. Всё это напоминало очередной жутковатый сон.

Но как бы мне ни хотелось погрузиться в экзистенциальные размышления, задерживаться было нельзя – запущенный алгоритм каскадной приостановки камер продолжал работать, а в этом помещении моё время уже подходило к концу. Однако я управилась даже раньше, чем планировала, и теперь необходимо было подождать ещё две с половиной минуты до выхода из отсека: маленький фонарик с таймером, который я прихватила с собой специально для этих целей, помогал мне ориентироваться во временных промежутках. Оставалось около минуты, и я уже готова была вот-вот двинуться в обратный путь к паркингу клиники, когда раздался внезапный писк, и через разъехавшиеся двери вошёл высокий молодой санитар.