время его пребывания в Берлине, куда ему пришлось поехать для изготовления нового протеза.

Премия Гёте города Франкфурта-на-Майне – одна из самых почетных литературных премий Германии. Альфонс Паке, секретарь попечительского совета Премии Гёте, в письме Фрейду от 26 июля 1930 года подчеркнул:

«В строгой естественной манере, и в то же время смело интерпретируя созданные поэтами метафоры, Ваше исследование открыло доступ к движущим силам души и тем самым представило возможность основательно понять происхождение и структуру многих форм культуры и лечить болезни, ключом к которым врачебное искусство до сих пор не обладало. Впрочем, Ваша психология взбудоражила и обогатила не только медицину, но и мир представлений художника и духовника, историографа и воспитателя… Подобно тому как, по Вашим собственным словам, самые ранние истоки Ваших научных исследований восходят к лекции о сочинении Гёте «Природа», так и в последних работах присутствует оплодотворяемая Вашей манерой исследования, словно бы мефистофелевская тяга к срыванию всех завес – неизменный спутник Фаустовой ненасытности и благоговения перед таящимися в бессознательном художественно-созидательными силами. Мы в равной степени чествуем Вас и как ученого, и как писателя и борца, который в наше взбудораженное острыми проблемами время словно бы напоминает самые деятельные стороны Гётевской сути».

По случаю присуждения ему литературной премии имени Гёте Фрейд подготовил речь, в которой не только выразил благодарность за подобную честь, но и высказал ряд соображений, связанных с психоанализом. Поскольку в силу состояния здоровья сам он не мог присутствовать на торжественной церемонии вручения ему данной премии, то эта речь была зачитана его дочерью Анной Фрейд в доме Гёте во Франкфурте 28 августа 1930 года.

Одно из соображений Фрейда в этой речи звучало следующим образом:

«Думаю, Гёте не отверг бы, как многие наши современники, психоанализ за его неприемлемый образ мыслей. Он сам в некоторых случаях приближался к психоанализу, а в его представлениях было много такого, что мы с той поры сумели подтвердить, а некоторые взгляды, из-за которых нас подвергли критике и насмешкам, казались ему само собой разумеющимися».

Безбожный иудей

Американскому психоаналитику Джеймсу Патнему Фрейд говорил:

«Я совершенно не боюсь Господа Бога. Если вдруг нам суждено встретиться, у меня к нему будет гораздо больше претензий, чем у него поводов для критики в мой адрес. Я спрошу у него, почему он не дал мне лучших интеллектуальных способностей, и он не сможет мне возразить, что я не сумел в полной мере воспользоваться предоставленной мне так называемой свободой… Я никогда не делал ничего постыдного и никогда не причинял никому зла, но поскольку мне и не хотелось этого, то гордиться особо нечем».

В 1926 году в честь 70-летия Фрейда еврейская ложа Брин Брайт, к которой он принадлежал и с которой у него были давние связи, опубликовала номер журнала, содержащего дружеские заметки о нем. Прочитав их, Фрейд заметил, что считает себя одним из самых опасных врагов религии, но, судя по всему, члены ложи Брин Брайт не имеют ни малейшего представления об этом.

Он отказался от посещения праздничного собрания данного общества, считая, что его присутствие на нем было бы бестактным. При этом Фрейд подчеркнул:

«В целом евреи обращаются со мной как с национальным героем, хотя мои услуги делу евреев ограничиваются единственным пунктом – я никогда не отрекался от своей еврейской принадлежности».

Изгнание и смерть

В юношеские годы Фрейд мечтал об Англии. Несколько месяцев спустя после помолвки с Мартой он писал ей о своем желании независимости, соотнося подобную возможность с Англией. Фрейд даже предложил Марте обосноваться в Англии, где, по его мнению, лучше представлено человеческое достоинство. В связи с этим он писал Марте:

«Быть похороненным на центральном кладбище в Вене является для меня самым худшим из всего, что только можно вообразить».

В то время он вряд ли мог представить себе, что почти всю оставшуюся долгую жизнь проведет в Вене. Лишь в 1938 году ему пришлось эмигрировать в Англию, когда нацисты не только оккупировали Австрию, арестовали счета Фрейда и произвели на его квартире обыск, но и забрали его дочь Анну в гестапо.

Вторжение нацистов в Австрию произошло 11 марта 1938 года. Несколько дней спустя в квартиру Фрейда ворвалась группа нацистов, забравшая около шести тысяч шиллингов. Неделю спустя к Фрейду нагрянуло гестапо. 22 марта гестапо арестовала Анну Фрейд и продержало ее у себя целый день.

Положение для семьи Фрейда было катастрофическим. Лишь благодаря усилиям со стороны американского посла во Франции У. С. Буллита, принцессы Марии Бонапарт, Эрнста Джонса и других официальных лиц Фрейду было выдано разрешение на выезд из Вены.

Фрейд был лично знаком с американским послом Уильямом Буллитом, который в 1930 году в Берлине уговорил основателя психоанализа сотрудничать с ним в осуществлении исследования жизни и деятельности двадцать восьмого президента США Томаса Вудро Вильсона. Уильям Буллит был личным другом президента США Рузвельта, который поручил своему государственному секретарю послать соответствующие инструкции американскому поверенному в делах в Вене и сделать все возможное для решения вопроса об эмиграции Фрейда из Австрии.

Получив разрешение на выезд, 4 июня 1938 года Фрейд вместе с женой и дочерью покинули Вену, в которой он прожил семьдесят девять лет. Через Францию, где в Париже Фрейда встретила Мария Бонапарт, он с семьей добрался до Англии, переплыв на пароме до Дувра, а затем доехав поездом до Лондона.

По поводу своего приезда в Лондон Фрейд писал:

«Встреча на вокзале “Виктория”, а затем статьи в газетах за эти первые несколько дней были очень добрыми, даже восторженными. Мы утопаем в цветах. …Приходят многочисленные письма от незнакомых людей, которые просто желают сказать, как они счастливы, что мы приехали в Англию и находимся в безопасности и спокойствии».

В августе у Фрейда было обнаружено подозрительное пятно, ему было назначено лечение, а в сентябре была сделана операция, когда пришлось разрезать щеку.

В последующие несколько месяцев Фрейд мог принимать посетителей и наслаждаться отдыхом в просторном саду дома на Мэрсфилдгарденс, 20, где он поселился вместе с семьей. Одновременно он продолжал работать, осуществляя до четырех анализов в день.

Во второй половине 1939 года физическое состояние Фрейда заметно ухудшилось. Он похудел, плохо спал, раковая опухоль распространилась на всю щеку.

Не будучи больше в состоянии терпеть непереносимые боли, Фрейд призвал к себе лечащего врача Макса Шура. Специалист по внутренним болезням и к тому же имеющий психоаналитическую подготовку, доктор Шур был порекомендован