Обняв Алену, она сказала:

– Как доеду, звякну. А ты уж тут все подготовь, чтобы тело матери в город отправить за мной следом.

– Хорошо. Я все сделаю. Но разве ты не хочешь поехать вместе с ней?

– Еще чего, – нервно произнесла Арина. – Сказано же тебе: дела у меня. Да и глупости это все. Мамаша и одна нынче отлично доедет.

С этим замечанием Арина вышла за дверь, оставив Алену в полнейшем недоумении. Разумеется, она и прежде замечала, что если тетка Вера обожала свою дочь, то со стороны Арины к чувству любви была добавлена изрядная толика раздражения и даже злобы. В чем винила Арина свою мать, сказать никто не брался. Тетка Вера всю свою жизнь положила на то, чтобы вырастить Арину в максимально комфортных условиях.

Только почему-то любви дочери к тетке Вере эти старания ничуть не прибавляли. И теперь, когда пришел черед Арины платить по счетам, она даже не хочет ехать вместе с телом матери.

Однако Алена поспешила напомнить самой себе, что, во-первых, она не должна никого осуждать, это нехорошо. А во-вторых, Арина сейчас находится в состоянии шока. Если даже это по ней и незаметно, наверняка она в душе глубоко переживает смерть матери.

Но, когда она рассказала об этом разговоре Василию Петровичу, он выразился со свойственной ему прямолинейностью:

– Дрянь… она, твоя Арина! И я очень рад, что она умотала из наших мест!

Инга, также присутствующая при этом разговоре, поинтересовалась о предмете более материальном:

– А что, Арина взяла у тебя деньги, которые просила ее мать?

– Представь себе, нет, – все еще с удивлением ответила Алена. – Я ей предложила, но она сказала мне, что в них не нуждается.

– Гордость заела?

– Нет, мне кажется, она и впрямь знает, как их ей раздобыть в другом месте.

– Странно, – задумалась Инга. – Деньги-то немаленькие. Кто же ей согласился их дать?

– Мне и самой странно. Думала, что второй такой дуры вроде меня Арине найти не удастся. Да только слов из песни не выкинешь. Что она мне спела, то и я тебе повторяю. Похоже, нашелся у Арины кто-то еще доверчивей меня.

Но Инга выглядела задумчивой еще долгое время. Алена видела, как подруга о чем-то беседовала с Ваней, который слушал ее с непривычно серьезным и внимательным лицом. А потом, едва только Инга кивнула ему головой, сорвался с места и куда-то побежал.

Все эти события не помешали успешной подготовке к проведению празднования юбилея поместья Василия Петровича. И вот наступил этот торжественный день. На праздник пришли все, и даже Екатерина Павловна, медленно оправляющаяся после похорон любимой дочери и ареста своего несостоявшегося зятя.

Надо сказать, что арест Мишки был самым значимым событием за последние дни. Жениха Наташи задержали при попытке удрать из «Дубочков». Возможно, парню удалось бы покинуть поместье беспрепятственно, ведь Василий Петрович не делал никаких шагов, чтобы выдать своего шофера полиции, но Мишка сплоховал сам. Когда по поместью снова зашмыгали полицейские, пытаясь установить личность мужчины, с которым встречалась Наташа, Мишка ударился в панику и дал деру.

Но и тут бы все ничего, только удрать парень решил на хозяйской машине. Да еще когда его тормознули в ближайшем населенном пункте, начал каяться, едва подошедший к нему полицейский успел представиться. Пораженный до глубины души сотрудник дорожной полиции услышал и про убийства, и про наследство, и вообще очень много интересного, после чего никак уже не мог расстаться с Мишкой и отвез того в ближайшее отделение полиции, откуда Мишка был этапирован обратно в «Дубочки», прямо в объятия лучащегося счастьем следователя Терентьева.

Теперь Мишка находился под домашним арестом, ожидая окончательного решения своей судьбы. Полицейские медлили, не будучи вполне уверенными в том, что перед ними именно тот, кто им нужен. Если в убийстве Наташи беднягу Мишу еще можно было отчасти заподозрить, то между другими жертвами и Мишкой не находилось ни малейшей точки соприкосновения.

Так что парень пока находился, фигурально выражаясь, между землей и небом, в подвешенном состоянии. И настроение у него менялось на день по сто раз. То Мишка ударялся в безудержную скорбь, то лелеял самую светлую надежду. Общение с ним по настоянию Терентьева было сокращено до минимума, Мишке было даже запрещено покидать свою комнату.

Но Екатерине Павловне все же удалось настоять на встрече с Мишкой. О чем говорили эти двое, никто сказать не мог. Но Екатерина Павловна вышла из комнаты, рыдая, а на щеке у Мишки откуда-то появилось красное пятно, подозрительно похожее на отпечатавшуюся пятерню.

Алена, которая старалась помогать в организации праздника, уже давно явилась на поле, где заранее была установлена сцена, расставлены усилители и другие приспособления для предстоящего концерта. Она видела, что Екатерина Павловна была в числе первых, кто занял места на зрительских трибунах перед началом праздника. Надо сказать, что Алена была искренне удивлена, увидев эту женщину. Екатерина Павловна была последней, кого Алена ожидала увидеть на концерте.

За прошедшие дни Алена несколько раз предпринимала попытки пообщаться с матерью Наташи и объясниться с ней. Но всякий раз слышала из уст соседки, поселившейся вместе с Екатериной Павловной и взявшей на себя уход за ней, лишь одну и ту же фразу: «Она благодарна всем за проявляемое к ней сочувствие, но пока никого не хочет и не может видеть, она предается своему горю и просит ей не мешать».

И вот теперь Алена обнаружила эту еще вчера убитую горем мать на трибунах, причем если верхнюю часть лица Екатерины Павловны и закрывали темные очки, то нижняя была открыта и выглядела невозмутимой. Губы были твердо сжаты, подбородок не дрожал. Да и руки Екатерины Павловны были решительно скрещены на груди. Вся ее поза излучала напряженное ожидание и неприязнь.

Непохоже, чтобы Екатерине Павловне доставляло удовольствие находиться среди толпы зрителей, собравшихся на праздник в «Дубочках». И тем не менее она была тут.

Алена попыталась подобраться к Екатерине Павловне поближе, но ее оттеснила толпа гостей, прибывших на праздник из «Никитского».

– Алена Игоревна!

– Какая встреча!

– Ну, повеселимся же мы сегодня у вас на празднике!

Сам владелец поместья «Никитское» со своей невестой уже давно был тут. Антон Борисович прочно занял место рядом с Василием Петровичем в хозяйской ложе, откуда и намеревался наблюдать за течением праздника.

Надо сказать, что Василий Петрович выложился по полной программе сам и выжал все силы из своего поместья и людей, но зато и праздник получился на славу. Были приглашенные артисты и сыплющий искрометными шутками ведущий. Были также запланированы выступления многочисленных местных коллективов, для многих из которых это был дебют, и они репетировали, словно сумасшедшие, дни напролет, лишь бы их выступление запомнилось.