14 сентября 1853 г. турецкий султан предъявил России ультиматум с требованием очистить княжества. Ответа на него не последовало, и 20 октября 1853 г. началась русско-турецкая война.

Несмотря на неудачу с ополчением, общая осторожная линия Паскевича, ввиду неясности обстановки, представляется оправданной. Фельдмаршал был совершенно прав, когда предсказывал, что наступление за Балканы, из-за поддержки турок союзниками, не может принести стратегических результатов. Однако даже осенью 1853 г. в рассуждениях русского главнокомандующего всё еще чувствовалась уверенность в непрочности англо-французского альянса. Паскевич питал надежду если не на мирное соглашение, то, по крайней мере, на скорое разрушение вражеской коалиции[521].

Время с октября 1853 по февраль 1854 г. прошло в подготовке к Дунайской кампании. Фельдмаршал прибыл в Петербург для личных совещаний с Николаем I и военным министром князем В. А. Долгоруковым, который в 1852 г. сменил в этой должности А. И. Чернышёва.

Как и в 1848 г., Россия осуществляла полное мобилизационное развертывание своей сухопутной армии. Осенью 1853 г. 13-я пехотная дивизия V корпуса из Севастополя была отправлена на Кавказ, ей на смену из Одессы прибыла бригада 14-й дивизии того же корпуса. Оба соединения перебрасывались морем, что говорило о сравнительно высокой готовности армии и флота к совместным действиям.

Придунайские княжества занимала армия М. Д. Горчакова, главной силой которой стали III и IV пехотные корпуса. Войсками, прикрывавшими Царство Польское, командовал генерал-адъютант Ф. В. Ридигер. Его армия состояла из I, II и Гренадерского корпусов. Поскольку армии Горчакова и Ридигера создавались на базе Большой Действующей армии, общее руководство было поручено фельдмаршалу Паскевичу.

VI пехотный корпус, дислоцированный в Центральной России и игравший до войны роль общего резерва, также был приведен в боевую готовность. Из его состава 18-я пехотная дивизия пешим маршем была отправлена на Кавказ. 16-я и 17-я дивизии выступили на Украину.

Паскевич однозначно высказался в пользу эвакуации слабых укреплений Кавказской береговой линии, которые не имели шансов отразить совместное нападение союзников с моря и черкесов с гор. Этим шагом фельдмаршал сохранил для Кавказского корпуса 2000 чел. и 100 орудий. «Скажут, что упразднение сие произведет дурное влияние, – писал Паскевич, – но оно будет еще хуже, когда укрепления будут взяты с пленными и с орудиями»[522].

Войскам Горчакова ставилась задача форсировать Дунай, но от похода за Балканы из-за явного стремления Франции и Англии вступить в войну решено было отказаться. Вплоть до февраля 1854 г. форсирование Дуная планировалось примерно в районе Видина, практически вплотную к австрийской границе. Этим шагом предполагалось спровоцировать восстание среди балканских славян. Нижний Дунай с его неблагоприятными климатическими условиями должен был стать ареной вспомогательных операций.

Князь Варшавский невысоко оценивал боевые возможности турецких войск в полевой войне. Еще в сентябре 1853 г. Паскевич утверждал, что «турецкая армия… всё еще не вышла из младенчества». При этом он отмечал, что турки «сильны в крепостях». Численность их регулярных войск, по его расчетам, не должна была превышать 60 000 чел. Залог успеха виделся главнокомандующему в том, чтобы, как и в 1829 г., выманить турок из крепостей и разбить[523].

Но даже при благоприятном развитии Дунайской кампании ее стратегические перспективы представлялись Паскевичу туманными. Еще 24 сентября 1853 г. он отметил, что «Европа не допустит нас воспользоваться нашими завоеваниями. …Пользы и приобретений с сей стороны даже в случае успеха ожидать не можем»[524].

В ходе дискуссии, развернувшейся в турецком правительстве по вопросу о вступлении в войну против России, высказывались мнения о недостаточности собственных сил, и выражались сомнения в том, что западные державы поддержат Османскую империю[525].

По мнению Омера-паши, турецкого главнокомандующего на Дунае, ограниченная численность войск Горчакова свидетельствовала об отсутствии у русского командования планов похода на Константинополь, а также косвенно указывала на то, что Россия всё еще ожидает решения конфликта дипломатическим путем[526][527].

Военные планы турок не выходили за пределы задач активной обороны. До подхода на театр войны русского III пехотного корпуса Омер-паша рассчитывал захватить и удержать передовыми отрядами плацдармы на северном берегу Дуная. Главные силы полевой турецкой армии концентрировались при этом в районе Шумлы, где ожидали подхода экспедиционной армии союзников. Варну, которая представлялась Паскевичу возможной целью русских операций на Дунае, турецкий главнокомандующий считал возможным прикрыть с помощью военно-морских сил англо-французской коалиции[525].

Ко времени начала войны Румелийская армия Омера-паши насчитывала 145 000-178000 чел. Ее силы были растянуты вдоль

Дуная. Наиболее многочисленная группировка силой около 40000 чел. находилась у Шумлы, где располагалась ставка Омера-паши[528].

После разрыва между Россией и западными державами весной 1854 г. Омер-паша, имея целью расстроить вероятные стратегические планы русской армии в отношении Сербии, значительно увеличил численность турецких войск в районе Видина и Калафата, находившихся недалеко от сербской и австрийской границ[529]. Однако к этому времени фельдмаршал Паскевич уже принял решение воздержаться от активных действий на данном направлении.

В начале 1854 г. планы Дунайской кампании пришлось срочно переработать. В конце января 1854 г. миссия А. Ф. Орлова в Вене, где он должен был добиться согласия Австрии на дружественный нейтралитет в начавшейся войне, завершилась неудачей. Сразу после отъезда Орлова австрийцы начали мобилизацию армии и выдвижение войск на границу. В первую очередь австрийские войска сосредотачивались на границе с Сербией, восстание в которой представляло значительную опасность для Дунайской монархии.