А потом проскочила колючая искра с железным отливом, и расцвела вспышка боли.

* * *

— Ум-м-м, — скривился и застонал Жека. — Больно.

— Что случилось? — спросила Настя.

— Язык прикусил, — ответил он.

— Да? Тут так вкусно? Мне тоже что-нибудь взять?

— Просто я прифигел с твоей истории…

Чуть раньше, выезжая с «Красного Треугольника», где пожарный расчет заканчивал поливать пускавший едкий дым сгоревший бокс, Жека ощутил высасывающее внутренности внезапное чувство голода. Он притормозил, посигналил сидевшей в «опеле» Насте и повернул к ближайшему мосту через Обводный. Зазвонил его вроде как айфон.

— Ты же собирался скинуть «субарик» черным, — услышал Жека голос девушки. — Или передумал и решил его мне подогнать?

— Обеденный перерыв у них, — мрачно пошутил он. — А ты, если все узнаешь, не захочешь его брать. Честно… Я на заправку, давай за мной.

На заправке он встал поодаль от колонок. Заправляться сейчас — значит глушить двигатель, а потом заводить тачку, используя для этого отрезанный палец. Так весь аппетит пропадет. Лучше сделать это позже, пообедав.

На глаза попались высокие башни по бокам проходной «Треугольника» на той стороне канала и чуть сгорбившийся пешеходный мост, где они с Эргашем — в четверг? Время-то летит, скоро и пенсия! — скидывали в ночную воду тело. Нечисто с этим трупом кавказца в багажнике, в который раз подумалось Жеке. И с «субариком» этим. И, если так уж разобраться, со сгоревшим боксом…

Он подошел к припарковавшейся рядом «астре». Настя опустила стекло и вопросительно посмотрела на него.

— Едем на Кронверкский, — сказал Жека.

— В шаверму, куда ты вчера заходил? — поняла Настя.

— Угу… И надо заправиться и пообедать. Есть хочется. У них тут кафешка есть.

Настя помотала головой.

— Я не буду. У меня антидэнс.

— Ну, хоть кофе выпей…

— Разве только, — с сомнением произнесла Настя и повернула ключ, заглушив мотор. — А почему ты сказал, что я не захочу брать «субарик»?

— Любопытной Варваре на базаре нос…

Оторвали. Нос. Палец. Сплошное членовредительство.

Девушка вышла из машины, встала на асфальт, покрытый растекшимися как амебы масляными пятнами, вдохнула в себя воздух.

— Странно. Осень в Питере, автозаправка, дождь, а в атмосфере что-то ориентальное — утопия прямо.

— Это дрожжи, — пояснил Жека.

— Дрожжи?

— Или из чего там варят пиво на «Степане Разине». Он в нескольких кварталах отсюда. Вот и пахнет.

Жека вспомнил, как пару лет назад он с бывшими друг другу двоюродными братьями Чили и Пепперсом (еще та компания) прилетел на несколько дней в Дублин. В один из дней, уже с утра залившись элем «Smitwick’s», они забрели в район пивоварни «Guinness». Остатки узкоколейки на мощеных старинных улицах, грязно-коричневые кирпичные стены и такой же липкий, как и сейчас, восточный аромат в холодном воздухе. Чили и Пепперс, никак не бравшие в толк, почему это они не пьянеют с эля, наверстывали количеством, попутно поливая стены в каждой подходящей для этого дела подворотне. На одной из улочек их застал за этим занятием вышедший из соседнего дома крепкого телосложения классический рыжий ирландец с короткой стрижкой и желваками скул. Увидев творящееся безобразие, что-то заорал Чили и Пепперсу. Те, не отрываясь от полива, ответили. Небогатый словарный запас английского придал их ответу определенную тональность. Ирландец покраснел, сделал несколько решительных шагов вперед. Какое-то время все трое, постепенно сближаясь, перебрасывались зычными «фак офф» и «фак ю», пока Жека за руки не вытащил братьев из подворотни.

— Сорьки, мэн, — крикнул он ирландцу.

— Да ты чего? — вырывался Пепперс. — Нас же больше. Сейчас накостыляем этому лепрекону по его горшочку с золотом.

— А если он — боевик из ИРА? Кинет тебе под ноги осколочную гранату и — давай до свидания.

Жекин довод тогда заставил братьев утихомириться, но ссать по углам они все равно не перестали. Против природы не попрешь.

Павильон АЗС на Обводном, изукрашенный логотипами нефтяной компании, внутри был светлым и пахнущим пластиком от канистр со стеклоочистителем и краской от свежей прессы на журнальной стойке. Зона кафе с несколькими столиками была вынесена вглубь, к большим окнам, выходящим на набережную. Настя направилась к одному из столиков, попросив Жеку взять ей кофе.

Жека подошел к оператору, стоявшему за кассой — молодому парню с реденькой русой бородкой и в футболке со странными числами через запятую. Заинтересовался, уперся взглядом в них, вычисляя логику последовательности.

— Это числа Фибоначчи, — заметив Жекин интерес, пояснил оператор.

— А-а-а, — протянул Жека, сделав вид, будто бы что-то понял.

— Ряд чисел, в котором каждое последующее равно сумме двух предыдущих, — дал еще одно пояснение оператор, проводя пальцем по груди. — Уловил?

— Ага, — кивнул Жека, складывая числа на футболке. Строгая математическая логика ему понравилась, надо запомнить. — А зачем это нужно?

— Да так, красиво, — ответил парень.

— Как узоры на окнах в морозный день?

— Ну, вроде того.

— Понятно… Два американо с молоком и… Есть у вас что-нибудь перекусить?

— Перекусить? Пара медных проводов подойдет? — ухмыльнулся оператор. — Трюфли, роскошь юных лет?

Начитанный сукин сын, беззлобно подумал Жека.

— Хот-доги есть.

Жека подумал, что хот-дог — то, что надо, чтобы напоминало ему весь обед о пальцах бывшего владельца «субару». По крайней мере, об одном из десяти — о том, что валялся сейчас в бардачке.

— А что-нибудь еще?

— Гамбургер с сыром.

— Два, пожалуйста.

По-европейски посвистывая в такт похожему на «The White Stripes» гитарному инди, негромко играющему из колонок у него за спиной, оператор соорудил два гамбургера, прервавшись, чтобы принять плату за тридцать литров дизеля от небритого мужика, подъехавшего к заправке на забрызганном грязью «мерине».

— Вот, пожалуйста, — передал оператор Жеке гамбургеры, уложенные на картонную тарелку. — Горчица, кетчуп… Приятного аппетита.

Жека заплатил за кофе и еду и попросил:

— А можно музыку чуть погромче?

— Да без проблем, — оператор подкрутил ручку громкости. — Так нормально? Танцевать на столах не собираетесь? А то я их только протер.

— Нет, — засмеялся Жека. — Пока просто послушаем.

— Это «Blood Red Shoes», если понравится.

— Спасибо, уже нравится.