властно покоряющим себе не знающих страха воинов, посвящает Балашши одну из лучших своих строф:

Сверкающие, как драгоценные камни, как кровь на чистой стали, освещенной солнцем,

эти очи сияют мне с вышины, подобно звездам в ясную зимнюю ночь;

давно уже они поработили меня, отняв у меня свободу...

Строфа эта взята из поэмы, особенно богатой петраркистскими реминисценциями. Но и здесь они гармонично сочетаются с мотивами, образами и сравнениями, взятыми из героической жизни самого поэта.

В венгерской «ветви» петраркизма, представленной Балашши, особенно отчетливо видны ее близость к жизни, сила чувства, страстность интонации, яркость и живость красок. При том что поэтическое творчество Балашши отличается редкостным совершенством и чеканкой формы, лукавоизысканными сочетаниями слов и богатой рифмой, своей изощренностью иногда приближающей поэта к маньеризму, поэмы его отнюдь не напоминают изнеженные редкостные цветы, выращенные в теплых, защищенных от малейшего дуновения оранжереях; нет, напротив, они больше походят на усыпанные яркими бутонами кусты дикого шиповника или на неуязвимые для любой погоды тюльпаны, растущие на недоступных человеку склонах высоких гор.

Свое созревшее за годы нелегкой жизни творчество Балашши поставил на службу доблестным воинам венгерских границ — тем, чье общество было единственным, в котором он чувствовал себя дома. В их честь воздвиг он бессмертный памятник. Особенно удалась поэту в этом отношении «Похвала венгерским воинам», написанная в 1589 г. История венгерской литературы заслуженно и с полным основанием называет эту поэму вершиной его поэтического искусства. В этой своей поэме Балашши возвращается к традиционной в Венгрии «солдатской песне», но обогащает ее лучшими достижениями европейской поэзии эпохи Ренессанса. Поэма эта по своему жанру приближается к большим эпическим поэмам, характерным для эпохи Возрождения и сочиненным для прославления какой-либо страны, или великой личности, или высокой добродетели, или, наконец, возвышенной идеи. И в самом деле, трудно было найти лучший предмет для поэтического вдохновения, чем жизнь и мир чувств храбрых и самоотверженных венгерских солдат, защищавших независимость своей страны.

В этой поэме, написанной с отточенным мастерством и глубоким знанием материала, динамично и красочно нарисованы различные эпизоды из жизни венгерских воинов, полной суровой красоты и опасностей. Доблестные воители, защищающие свое отечество от нападения врага, показаны поэтом как истинные носители этических идеалов гуманизма.

Но Балашши, о котором его современники и друзья часто говаривали, что он был первым из поэтов своего времени, подобно «орлу, летящему впереди стаи мелких птиц», отличался от других поэтов, своих соотечественников и современников, однако, лишь блеском и силой таланта. Его менее значительные собратья по перу писали в том же духе, что и он. Поэтому и можно говорить о Балинте Балашши не как об исключительном, непохожем на все остальные, явлении своего времени, а как о наиболее представительном, наиболее крупном поэте в целой плеяде поэтов, создавших в Венгрии лирическую поэзию Возрождения.

Перевод с французского И.Я. Шафаренко.

КЛАНИЦАИ Тибор (1923-1992) — венгерский литературовед, один из ведущих венгерских специалистов по старой венгерской литературе, а также по итальянской и французской литературам эпохи Возрождения. Член-корреспондент ВАН с 1965 г., действительный член ВАН с 1979 г. Один из тех, кто принимал участие в создании Института литературоведения ВАН, с 1984 г. был его директором. Член многих международных научных обществ, в том числе один из руководителей Международной ассоциации сравнительного литературоведения (МАСЛ). Лауреат Премии им. Л. Кошута.

Статья впервые опубликована по-русски в сборнике статей «Сравнительное изучение литератур», посвященном 80-летию академика М.П. Алексеева (изд-во «Наука», 1976. С. 366-373).

ПРИМЕЧАНИЯ

СТИХОТВОРЕНИЯ

В основу настоящей книги положено следующее издание: Balassi Bálint Összes versei. Budapest: Osiris Kiadó, 2004.

Подстрочные переводы стихотворений Б. Балашши выполнены Ю. Гусевым.

Первое

Aenigma

Jelentem versben mesémet...

Тем, что намедни видел я...

Написано не позднее 1589 г.

Второе

На имя Кристины

Cupido szívemben sok tüzes szikrákkal...

Капризный Купидон в груди моей огонь...

Написано не раньше 1584 г.

Третье

Eredj, édes gyűröm, majd jutsz asszonyodhoz...

Отправляйся, перстень, к госпоже прекрасной...

Написано около 1578 г.

Четвертое

Bizonnyal esmérem rajtam most erejét...

Близ Нее бледнеют все иные жены!

Написано около 1578 г.

Пятое

Nő az én örömem most az én szép szerelmem...

Безмерно счастлив я: любимая моя...

Написано около 1578 г.

Шестое

На имя Юдит Бебек

Beteges lelkem ismét énnekem...

Оживает вновь боль в душе моей...

Написано не позднее 1578 г.

Седьмое

На имя Каты Моргаи

Mondják jövendölök bizonnyal énnekem...

Обо мне гадалки дружно восклицают...

Написано около 1578 г.

Восьмое

Reménységem nincs már nekem...

Любви моей в юдоли сей...

Девятое,

которое (поэт) сочинил, гневаясь на свою возлюбленную

Ó, te csalárd világ, nyughatatlan elme...

О безумный разум — узник мирозданья!

Написано не позднее 1584 г.

Десятое,

в котором (поэт) жалуется на неблагодарность и жестокость своей возлюбленной

Valaki azt hiszi, hogy nyerjem...

Не помышляй, что девам в целом мире...

Написано не позднее 1584 г.

Литературный образец: М.Марулл (Michael Marullus Tarchaniota, ?-1500) «De perfidia puellari» (О девичьем коварстве)

De perfidia puellari

Sylvae Morelli non nisi belluis

Mihique, sed iam plus quoque cognitae

Mihique lamentisque nostris,

Quam patriis catulis ferarum.

Et tu dolentis non semel auctior

Fletu Remagi, ex quo placitum deis

Cnidique reginae potenti

Mergere nos Stygio baratro.

Vos sol, et aurae, et conscia (pro dolor)

Ardoris olim sidera mutui

Adeste supremum, ulimisque

Si merui date vim querelis.

Nam quo aestuantis deinde novissima

Servantur oris verba? semel mori

Si iam necesse est, quin suprema

Cor tumidum satiamus ira?

Non sic capaci vis furit ignea

Fornace clusa, aut fulmineus vapor

Austroque nimbosoque Cauro

Aethereas glomerante nubes.

Haec haec fides est, hoc meruit meus

Ardor? quid ultra spe miseri improba

Torquemur? incassumque amantes

Quod cupimus meruisse avemus?

An quisquam inanem vanius aera

Captet dolosis retibus? aut