и останавливаюсь на Соуле, сидящем рядом с Томиром — ещё одним делегатом. Я надолго задерживаюсь на Мэйси, она ёрзает на своём месте, вздрагивая всякий раз, когда кто-то рядом неожиданно двигается. Это укрепляет мою решимость.

Блейна ожидает падение.

ГЛАВА 13

— Никогда больше! — причитает Кристал, дрожа в моих руках. — Это было пугающе. Я не хотела говорить! У тебя такой, — она делает движение рукой, — голос, знаешь?

Я усмехаюсь, когда отпускаю её и беру вуаль из её рук.

— Нет, я не знаю.

Её черты теплеют.

— Ты знаешь, будто люди должны слушать тебя.

— Я властная? — спрашиваю я, хмурясь.

Её лицо начинает пылать, и я ухмыляюсь.

— Просто шучу.

Она ударяет меня в плечо, болезненно сжимает свою руку. Я добавляю «научить Кристал правильно бить» в мой переполненный список дел.

Я ловлю охапку меха, переданную Оландоном.

— Ты, должно быть, замёрзла, сестрёнка. Надень какую-нибудь одежду.

Я бросаю кипу на пол и копаюсь в ней.

— Ландон, здесь всего по две штуки, — говорю я.

Он бросает угрожающий взгляд на кожаные ремни, одетые на мне.

— У тебя никогда не может быть слишком много одежды, — мрачно бормочет он.

Кристал хихикает позади меня.

— Я, пожалуй, пойду, — говорит Кристал, счастливая улыбка всё ещё украшает её тонкие черты лица, но выглядит она измученной.

Большую часть дня она исполняла роль Татумы. Страх истощает. Она выскальзывает за дверь, пока я выбираю что-то из дюжины одежд, лежащих у моих ног.

— Ты была в этой штуке, пока находилась за пределами замка, — говорит Оландон.

Я рассеяно киваю.

— В основном только в ямах. Помогало с толпой и отвлекало тех, с кем сражалась.

Я слышу сопение и поднимаю глаза.

— Если что-то тревожит тебя, я бы предпочла, чтобы ты просто выплеснул это, — говорю я.

Он вскидывает голову, совершенно потрясённый.

Я вздыхаю, сдерживая свой собственный ответ.

— В смысле, я бы предпочла, чтобы ты просто сказал мне, в чём дело.

На его лице остается лёгкое отвращение.

— Этот мир слишком сильно на тебя влияет, — говорит он после небольшой паузы.

— Я снимаю чёртовы ремни, — жалуюсь я.

— Это нечто большее, — говорит он. — Лёгкость в тебе, юмор и открытость с теми, кто ниже тебя по положению. Ты больше смеёшься. И часто я не понимаю, в чём шутка. Иногда я остаюсь в недоумении, существует ли та сестра, с которой я вырос.

Требуется всё моё самообладание, чтобы не позволить моей челюсти открыться. Мне всё труднее сдерживать обиду.

— Ландон, — с трудом говорю я. — Меня беспокоит, что ты считаешь, что мы отдалились друг от друга. Я сильно изменилась с тех пор, как мы жили в Осолисе, но и ты тоже, — я подхожу и беру его за руку. — Но мы знаем друг друга в самых важных моментах, — я кладу руку на его сердце. — Ты знаешь, что я всегда буду рядом с тобой. Я всегда буду бороться за тебя, и я всегда буду честна с тобой.

Я делаю глубокий вдох.

— И это включает в себя необходимость сказать, что все те изменения, которые ты упомянул, хорошие изменения. То, что ты наблюдаешь, это моё счастье.

Моё сердце разрывается от печали, которую я вижу на его лице.

Он обращает на меня печальные карие глаза.

— Но почему Гласиум заставляет тебя чувствовать это?

Я пожимаю плечами.

— Это просто отсутствие матери. Здешние люди не были отравлены ею и Кассием. Здесь у меня есть друзья. Люди, которым я искренне нравлюсь.

Он опускает голову.

— Я долго не мог привыкнуть к Брумам. В конце концов, одна вещь прорвалась наружу.

Я поднимаю брови, подстёгивая его продолжить.

— То как твои друзья повели себя, когда ты показала им своё лицо, — мягко говорит он. — Ты бы никогда не получила такую реакцию в Осолисе. Никогда не получишь. Там, где Брумам не хватает цивилизованности, у них есть сердце.

Он касается моих щёк, и я вздрагиваю. Слёзы стекают по моим щекам. Я так горжусь своим братом. Мне наплевать, если Ландон будет возражать, я обхватываю его за талию и крепко сжимаю.

— Эта… сука, Джеки, заставила меня осознать, что я тоже вёл себя слишком жёстко, — ворчливо говорит он.

Я смеюсь ему в лицо.

— Ты только что выругался!

Я хлопаю его по плечу. Наконец, он отвечает на мои объятия с широкой улыбкой на лице. Я улыбаюсь ему в грудь.

— Я всегда буду защищать тебя, — говорю я.

— Моя жизнь за твою, — говорит он, отпуская меня. — Ты была на полпути к тому, чтобы одеться, — напоминает он мне.

Я отдаю честь, когда он направляется к двери.

Я отступаю за ширму и выбираюсь из ремней. Джован отозвал стражников, пока я кралась сюда. Король объявил, что Мороз бесполезна в качестве представителя народа и провозгласил Вьюгу единоличным министром. Я бы ни за что не смогла поддерживать видимость Мороз. А Кристал умерла бы от стресса, если бы я попросила её снова притвориться мной. Конечно, Мороз не ушла, не высказав Джовану всё, что думает. Я усмехаюсь, вспоминая свои слова.

— Если бы я приложила к Внешним Кольцам вдвое меньше усилий, чем я приложила к тому, чтобы стать тем, кем я стала, Гласиум был бы лучшим местом.

Мне требуется полсекунды, чтобы понять, что слова, о которых я думаю, были произнесены вслух. Я кричу и кружусь в поисках голоса. Я снова вскрикиваю, когда вижу большую тень по другую сторону ширмы.

— Джован! — я прикрываю грудь.

Не стала бы отрицать, что он может захотеть заглянуть сверху. Он же Брума, в конце концов.

— Я верю, что это были именно твои слова, — говорит он.

Я оставляю брюки наполовину застёгнутыми и натягиваю тунику. Огибаю ширму и наношу удар по его рёбрам. Он хватает меня за руку и притягивает к себе. Игнорируя мой взгляд, он проводит большой рукой по моим волосам. Он берёт их в охапку и подносит к своему носу. Я извиваюсь на месте, но полностью замираю, когда чувствую что-то напротив своего живота. Он позволяет мне отстраниться, на его лице мелькает веселье.

— Сегодня нам повезло, — говорит он.

Он решает не дразнить меня. Я хватаюсь за эту тему, как будто это мой спасательный круг, пока он перемещается и садится на край кровати.

— Толпа могла двинуться в любую сторону, — правдиво говорю я.

Я опускаюсь на длинное сиденье рядом с ним.

Он играет с рукояткой своего меча.

— И ты бы всё равно вышла? — спрашивает он.

Я поднимаю плечо и наблюдаю, как он делает несколько вдохов. Он проводит рукой по своим каштановым